Цитадель. За пределом

Последним членом Генкомитета без блока оставался Ирзи – Оскар сомневался, стоит ли обсуждать вопрос с ремийцем, ведь руководство Конфедерации не раз высказывало негативное мнение о псиониках. Но в итоге Оскар всё равно решился: иначе все его действия за спиной официального представителя ключевого участника Союза покажутся не совсем порядочными. В политике такими категориями, конечно, не мыслили, но теперь Оскар вышел на новый уровень – и не считал себя рядовым политиком.

– Я должен сообщить руководству, господин Робинсон, – Ирзи не выглядел удивлённым.

– Это конфиденциальная информация. – Оскар тут же пожалел о своём предложении: Конфедерация может передать Земной Федерации – жди неудобных вопросов как минимум.

– Не переживайте, дальше афа Д’эрзу информация не пойдёт, – Ирзи в стремлении успокоить Оскара приложил ладони к груди. – Лично я всецело одобряю меру. При всём моём предубеждении против псиоников это своевременное и необходимое решение. В данный момент обстановка в Союзе относительно стабильная, но напряжение может вернуться, как и определённый риск.

– Господин Иллинемантар, вы имеете в виду что-то конкретное? – за витиеватыми формулировками Оскар услышал тревогу.

– В мой адрес поступали угрозы, господин Робинсон, – полные губы идеальной формы были поджаты. – И я не уверен, что они не повторятся.

– Угрозы от кого, господин Иллинемантар? – Оскар не рассчитывал на ответ: Ирзи и так сказал больше, чем положено.

– К сожалению, не могу вам сообщить, – Ирзи встал и поклонился Оскару. – Спасибо за понимание, мистер Робинсон. Я сообщу решение о блоке завтра.

– Хорошего дня, господин Иллинемантар, – кивнул Оскар.

Настроение упало резко в ноль: если он понял всё правильно, то было о чём беспокоиться – Ирзи отозвали прямо перед свистопляской с тайной Исана и Империи, хотя формально Конфедерация никоим боком вопроса не касалась. Это Оскар знал, что она единолично обладала сведениями об истинном происхождении адмирала Локли – и сообщила Земной Федерации лишь частичную правду. Выходит, в коалиции произошёл серьёзный разлад – Оскар до сих пор гадал, почему аф Д’эрзу не прилетел на открытие станции, – и дело дошло до шантажа с запугиванием. Из всего этого следовал неутешительный вывод: на «Ц-2» присутствуют шпионы метрополии.

***

После двенадцати лет работы в Союзе беззаботность жителей Конфедерации показалась Ирзи странной – как и абсолютное безразличие к тому, что происходит в Галактике. Среда расчётливых и малоэмоциональных людей стала обычной – привык, что без повода никто не улыбается и не смеётся, а отношения имеют сугубо деловой характер. О керийцах и говорить нечего – холодная отстранённость потомков первое время раздражала, хотя Ирзи быстро понял, что касается она не только его, а всех без исключения.

Единственное, по поводу чего он испытал приступ ностальгии, оказавшись на родине, так это по классическому сексу. После Ру и друзей, с которыми он успел встретиться за пару дней в Конфедерации, желание возвращаться к любовникам-людям существенно угасло.

Вариант общения со строителями станции, обитавшими в ремийском модуле, Ирзи не рассматривал – подобно Ру, контактировал только с определённым кругом лиц, чётко обозначая свой статус. Первое время, конечно, путался и не мог понять, что к чему, потом освоился, хотя на познание психологических аспектов секса с землянами ушло несколько лет. Аварцев как потенциальных партнёров Ирзи перестал воспринимать практически сразу: не слишком большой для анального секса половой член и ограниченность поз – из-за костяного нароста не могли лежать на спине – вкупе с психологическими особенностями доставляли больше неудобств, чем удовольствия.

Сразу после прибытия Евразия стала для Ирзи непонятным и диким миром: без буйной растительности, испещрённая ранами огромных мёртвых домов на теле города и с роем механических аэрокаров в воздухе. Служебная квартира только спустя половину стандартного года стала похожа на пригодное для жизни место – пустота и безликость пугали и вызывали уныние.

Однако Ирзи привык работать – и почти всю энергию тратил на то, чтобы вникнуть в дела Союза. Только когда смог частично охватить весь масштаб происходящего за пределами Конфедерации, с самого основания закрытой от внешнего мира, стал уделять внимание и собственным потребностям.

В целом к Ирзи относились хорошо, не верилось, что не возникло ксенофобии, ужасающей информацией о которой пестрила ремийская пропаганда – никакой враждебности у людей не было и в помине. Даже господин Янаир, представитель Империи в Союзе, скорее избегал Ирзи, а не выказывал презрение – почтенный кериец, оказавшийся старше Ру, либо скрывал негативные эмоции, либо просто их не испытывал.