Цитадели

Не дожидаясь ответа, Унгерн открыл дверцу встроенного шкафчика и включил электрочайник. Вытащил банку «Нескафе» (наши вкусы совпадали), сахар, какое-то диковинное печенье (каждая печенюшка в отдельной упаковке!) и новенькие пластиковые чашечки (тоже запаянные!). Пока он стелил на стол салфетки (ох уж эта немецкая аккуратность!) и обрывал упаковки с чашек, чайник щёлкнул. Разливая кипяток, полковник обронил:

— Предложил бы чего покрепче, но пока не буду. Может — попозже.

Пили молча. С каждым глотком с полковника слетала веселость и он посматривал на меня как на потенциального бойца невидимого фронта. А может, мне так просто казалось. Первым не выдержал я:

— Мент родился!

— И очень толстый, — поддержал Унгерн шутку.

Вопросительно посмотрел на меня — дескать, еще кофе? Я мотнул головой — мол, достаточно и вообще, весь во внимании и почтении.

— Итак, Олег Васильевич, будем считать, что ситуацию вы поняли. Теперь у вас закономерный вопрос — а зачем я понадобился компетентным органам? Так?

— Уж точно, не пропажу разыскивать.

— А вот как раз именно об этом мы вас и собираемся просить. Понимаю, вы скажете — какой из меня поисковик?

— Да, уж поисковик из меня, как… — не сразу нашел, с чем бы это себя сравнить. Потом придумал: — Как автомат калашникова из лопаты.

— Ну определенное сходство у лопаты и автомата есть, — почему-то обрадовался полковник. — И чисто внешнее. А лопата — вообще инструмент многофункциональный. По крайней мере можно в рукопашной использовать. А что касается вас… Во-первых, вы ученый, историк. Хоть и писали диссертацию по филологии. Я, кстати, ее читал. Помнится, в отличие от вашей сказочной версии, вы придерживаетесь точки зрения профессора Поршнева о том, что снежные люди, они же «дивы» и «йети» — это есть лешие и домовые. И они же, в свою очередь — наши двоюродные братья по разуму — неандертальцы. Так?

— Несколько упрощенно, но правильно, — был вынужден согласиться я, ожидая услышать «во-вторых».

— Во-вторых, нужен человек, который будет держать язык за зубами. Насколько я знаю, будучи журналистом, вы писали о криминале? Так? И при этом, как бывший милиционер, имели информации гораздо больше, нежели простой журналюга? Но вы ни разу не написали о том, что ваши друзья сообщали вам неофициально. Никакой «жареной» информации. А ведь она наверняка была?

— Естественно, — согласился я. — То, что рассказывали бывшему капитану Кустову, они бы не рассказали журналисту Кустову. Парни со мной бы не то что разговаривать или водку пить, так и здороваться бы перестали.

— Вот видите. И специалист по нечисти, и в какой-то мере наш коллега. Хоть и бывший. А бывших ментов и гэбэшников не бывает. Так?

— Так-то оно так. Но все равно. Вы ведь — серьезная организация. А тут — нечисть. Как-то не вяжется это с обликом рыцарей «плаща и кинжала».

— Дорогой Олег Васильевич, в мире нет ничего странного, — улыбнулся полковник. — Помните, у Стругацких есть замечательная книга — «Жук в муравейнике»? Дословно, конечно не скажу… Там начальник космической службы безопасности говорил о том, что если пахнет серой и можно предположить, что там сидит черт, то он обязан использовать даже святую воду. Не читали?

— Читал, — вздохнул я. — И, считаю, что он абсолютно прав. Но книга — есть книга, не вам объяснять.

— А вы, что думаете, серой только в книжках воняет? — Немного помолчав и давая мне осмыслить сказанное, продолжил: — Пропали люди. Скажу откровенно — мне не столько важны они все, будь они хоть все дети премьеров, спикеров и прочих боссов. Меня бесит пропажа моего человека. Понимаете? Моего! Каждый, с кем я работал, должен остаться в живых и вернуться. Или же, на самый-самый плохой конец, имеет право быть похороненным. Простите за сентиментальность, но я хочу, чтобы у моей семьи была возможность, хотя бы изредка, мою могилку навещать. А для этого я должен позаботиться и о чужих могилах. А здесь… Я не видел его живым, не могу похоронить. Такого в моей практике (а она у меня большая, поверьте) еще не было. И поэтому, я буду рассматривать любые, самые нелепые версии.

— И все-таки почему вы остановились именно на моей кандидатуре?

— Ну для этого есть еще один фактор. Номер три. Эти события произошли километров в тридцати от того места, где вы провели свои первые семнадцать лет жизни. Как сейчас модно говорить — на вашей исторической родине. Да-да. В Грязовецком районе. Ну что, даете согласие на сотрудничество? Или денек-другой подумаете?

Мой маленький мирок, оставшийся в далеком детстве и в уже не менее далекой юности, стал ареной нешуточной возни. И это, при всем при том, что я регулярно наведываюсь на историческую родину… Краевед хренов. Поэтому, не раздумывая больше, спросил:

— Что нужно делать?

— Для начала решить ряд организационных вопросов.

— Например?