Цица: Биография кошки

Привожу несколько дневниковых записей, которые я сделал во время болезни Цицы.

29 сентября (день, когда мы в первый раз навестили Цицу). Вечером опять ходил к Цице. Меня не хотели пускать, но сестра из регистратуры отвела меня к ней. Цица была под сильным действием наркотиков. Я погладил ее через решетку. К дверце была прикреплена записка врача:

«Немедленно меня известить в случае моче- или калоизвержения».

30 сентября. Был у Цицы в половине седьмого утра. Она не так напряжена, выглядит веселее. Обезболивающего ей не давали. Пописала. Все счастливы. Сестра сказала, что угроза жизни не миновала — до этого еще далеко, но шансы на выздоровление возросли.

Один приятель сказал мне, что, если Цица останется калекой, мне надо будет ее усыпить. Как я ненавижу этот эвфемизм! Неужели я должен приговорить мою кошечку к смерти только потому, что она будет немного хромать? Если это зависит от меня, Цица будет жить.

1 октября. В ветлечебнице меня отказались пустить к Цице — «она очень беспокойна». Я спросил сестру, хороший это признак или плохой. Этого она не знала, сказала только, что «ее состояние среднее». Ну как в любой больнице!

3 октября. Сегодня видел Цицу. Меня провела к ней старшая сестра и вынула ее из клетки. Это Цице не понравилось, и она потянулась назад. Старшая сестра сказала, что Цица чувствует себя лучше, чем они смели надеяться. Все физиологические функции в норме, и, если не произойдет осложнений, через неделю, максимум две, можно будет взять ее домой.

Старшая сестра еще добавила, что кошки в ветлечебнице привыкают к своим клеткам и не любят, когда их оттуда вынимают.

Воскресенье. 9 октября. Привез Цицу домой. В приемное отделение ее вынесли в коробке. В машине она немного попискивала.

Цица вроде бы счастлива, что опять дома, но хромает так, что больно смотреть. Каждый шаг причиняет ей боль. Но когда я открыл дверь, она стрелой вылетела на улицу. Даже не понимаю, как она спустилась по ступенькам. Обратно на них забраться она уже не смогла, и я внес ее в дом на руках.

Квадратные уравнения

— Вообще-то я не люблю писателей, — сказала мне как-то одна умная женщина. — Вечно они за тобой наблюдают, вечно собирают материал для своих книг. У них к каждому человеку корыстное отношение — нельзя ли вставить его хотя бы в качестве второстепенного персонажа в следующую книгу?

— Это касается только романистов, — сказал я. — Меня можете любить без опаски.

— А вы сколько написали романов?

— Три, — нехотя признался я.

— Ну вот!

Крыть мне было нечем. Ее обвинения в какой-то мере верны и в отношении меня. Как-то на днях я выехал на машине из гаража, и Цица едва успела выскочить из-под колес. Она утратила свое прежнее проворство, и я страшно перепугался. Но когда я поехал дальше, мне пришло в голову, что, если бы моя любимая кошка умерла под колесами моей собственной машины, у меня была бы драматичная и неожиданная концовка для этой книги (я тогда уже начал ее писать). На секунду я даже пожалел, что этого не случилось.

Эта мысль мелькнула и тут же исчезла. Но я не могу отрицать, что она-таки мелькнула. С другой стороны, столь мелодраматическая и сентиментальная концовка совсем не в моем вкусе. Я тогда только что прочитал новый роман Грэма Грина «Человеческий фактор», и он мне понравился, хотя не могу сказать, что я пришел от него в восторг. Истории про шпионов мне порядком приелись. Их читать уже просто скучно, да и правдоподобия в них мало. Я знаю, что шпионы существуют, что их даже много. Слишком много шпионов и слишком мало достойных их усилий секретов. Но в каждодневной жизни нам попадаются не шпионы, а бухгалтеры, бакалейщики, сапожники, инженеры, адвокаты и плотники. В каждодневной жизни людей заставляют страдать любовь, ревность, обманутое доверие, честолюбие, разочарование, унижение, гнев и ненависть, а вовсе не убийства, погоня за шпионами, переход границ под видом слепых и бегство в Москву. Поразмыслив, я решил, что подлинная история Цицы в том виде, как она произошла на самом деле, куда более драматична, правдива и человечна (если нам так уж необходимо найти в кошках что-то человеческое), чем если бы она закончилась трагической смертью, фрейдистским убийством.