Цицерон

Между тем, оказывается, рабы на самом деле были верными и добродетельными слугами. Они только для виду согласились помогать преступникам, чтобы выведать их планы. А теперь, узнав обо всем, открылись своей хозяйке. Находчивая дама моментально придумала план действий. Она созвала своих друзей и, как опытный вождь, дала им четкие и ясные приказы. Они должны были схватить Лициния на месте преступления. Итак, в определенный час наши храбрецы, посланные смелой воительницей, явились в общественные бани. Тут возникает, правда, некоторая трудность, замечает Цицерон. Ведь в баню не пускают одетыми, если, конечно, эта могущественная женщина не завязала уже дружбы с банщиком (62). Так что, вероятно, им пришлось раздеться. Потом они укрылись где-то в районе бассейна и стали терпеливо ждать. Наконец вошел Лициний — тоже, конечно, голый со злополучной баночкой в руке. Он простодушно протянул ее вперед, и вдруг из бассейна с боевым кличем выскочила толпа голых мужчин. Значит, они схватили преступника с поличным? Нет. Лициний, продолжал Цицерон, разметал всю эту толпу, как лев, и скрылся, прижимая к груди заветную баночку. В этом месте оратор указал на Лициния, который сидел с несчастным лицом тут же. Увы! Лициний вовсе не был похож на льва. То был худой тщедушный заморыш. Можно себе представить, какой взрыв хохота прокатился по Форуму.

Когда оратор заговорил о баночке с ядом, среди зрителей началось движение. Послышались шушуканье, смех. Даже судьи смущенно захихикали. Цицерон сразу это заметил и сказал с усмешкой, что догадывается, в чем дело. Когда эта дурацкая история о баночке с ядом стала известна, Рим страшно развеселился. Передавали колкие шутки, язвительные остроты. И тогда кто-то отправил Клодии посылочку. Там был уже не кошелек с медяками, а некая баночка, которая… Но тут, говорит Цицерон, я умолкаю. Скромность не позволяет ему продолжать, тем более все и так уже все знают. Шутка эта пикантна, спору нет, но уж совсем неприлична. Увы! Он действительно больше ничего не добавил. Так мы и не знаем, что это была за таинственная баночка, о которой со смехом вспоминали в Риме еще во времена Квинтилиана.

Короче говоря, все обвинения шиты белыми нитками и концы не сходятся с концами. Целий — это признают сами обвинители — человек совсем неглупый. Мог ли он придумать такой дикий и нелепый план? В заключение Цицерон умолял присяжных пожалеть талантливого юношу, не губить его в угоду взбалмошной и ревнивой женщине[103].

Целий был оправдан. Волоокая повержена в прах и осмеяна. Какие чувства кипели в сердце этой женщины? Какие страшные планы мести строила она против своего неверного любовника и его защитника, другого своего неверного любовника? Это скрыто от нас глубокой тьмой. Процесс Целил — это последнее, что мы знаем о Клодии. С этого времени ее имя навсегда исчезает со страниц истории и мемуаров.

Но брат ее был жив. Хотя смерть уже дышала ему в лицо.

Конец Клодия

Говорят, революция пожирает своих детей. Клодий был любимым сыном революции, и настало время ему быть пожранным своей матерью.

Клодий добивался претуры на 52 год. Случилось так, что в этот самый год его заклятый враг Милон собирался стать консулом. Ясно, что вместе они не могли быть магистратами в одном городе. И вот они с удвоенной энергией набросились друг на друга. «Они не раз яростно бились друг с другом в Риме; доблестью они были равны, но Милон был на стороне честных людей», — поясняет древний комментатор Цицерона Асконий Педиан (Asc. Ped. Mil., 2). На Рим обрушился такой ураган, наступил такой хаос, каких до сих пор не видывали — настал новый год, а в государстве еще не было ни консулов, ни преторов. Такова была обстановка на 18 января 52 года. В этот день и свершилась трагедия. Вот голое изложение фактов.

Некоторые религиозные обязанности заставили Милона на несколько дней покинуть Рим и уехать в свой родной город Ланувий. Он ехал по Аппиевой дороге и был уже в 25 километрах от столицы. День клонился к вечеру. Вдруг навстречу ему выехал небольшой отряд вооруженных всадников. Впереди скакал Клодий, который тоже ненадолго отлучался и теперь возвращался домой… Поздним вечером того же дня по Аппиевой дороге ехал один сенатор. Он заметил, что посреди дороги лежит какой-то человек. Выйдя из повозки и обследовав тело, он увидел, что человек этот уже мертв. Он был весь изранен — буквально истыкан и искромсан мечом. Когда же осветили лицо убитого, путник с изумлением узнал Публия Клодия. Вместе со своими друзьями он поднял труп и отвез в город. Была уже ночь, когда окровавленное тело Клодия внесли в атриум его дома. К утру весь Рим знал, что знаменитый Клодий убит, и убит Милоном.