Цицерон

Тот самый Октавиан, которого Цицерон славил перед сенатом как защитника республики, тот самый Лепид, статую которого за заслуги перед римским народом Цицерон требовал установить в Риме, ибо Октавиана и Лепида он отличал, полагая, что они помогут отстранить от власти узурпатора Антония,— оба они сейчас предпочитают действовать в своих личных интересах. Поскольку ни один из трех военачальников — ни Октавиан, ни Лепид, ни Антоний — не имеет достаточных сил, чтобы в одиночку овладеть Римским государством, эти смертельные враги приходят к соглашению разделить между собой наследство Цезаря; вместо великого Цезаря Рим внезапно получил трех ничтожных цезарей.

Наступает всемирно-исторический миг — вместо того чтобы подчиниться сенату и соблюдать законы римского народа, три полководца объединяются, чтобы, создав триумвират, разделить так легко доставшуюся им военную добычу — гигантское, охватывающее три части света, государство. На небольшом островке под Бононией у слияния рек Рено и Лавино, разбивается палатка, в которой должны встретиться три преступника. Само собой разумеется, каждый из этих трех военачальников ненавидит остальных двух. Очень часто они в своих прокламациях называли друг друга негодяем, лжецом, узурпатором, врагом государства, вором, разбойником, не очень заботясь о том, насколько справедливо то или иное обвинение. Но людям, обуреваемым жаждой власти, важна лишь власть, а не убеждения, добыча, а не честь. Приняв серьезные меры предосторожности, партнеры приближаются в согласованном месте друг к другу, и лишь после того, как будущие властелины мира убедятся в том, что ни один из них не имеет при себе оружия, чтобы прикончить нового союзника, они обмениваются дружескими улыбками и входят в палатку, где должно быть заключено соглашение о создании триумвирата.

Три дня Антоний, Октавиан и Лепид без свидетелей находятся в этой палатке. Им следует решить три вопроса. Во-первых, надо определить, как разделить мир между собой,— это вопрос они решают быстро. Октавиан должен получить Африку и Нумидию, Антоний — Галлию, а Лепид — Испанию. Решение второго вопроса также не доставляет им много хлопот: как раздобыть деньги для жалованья легионеров и партийных прихвостней, которое уже несколько месяцев не выплачивается. Проблема решается быстро — деньги будут получены способом, который в те времена часто применялся. У наиболее богатых людей страны будет захвачено имущество, а для того чтобы те не могли поднять по этому поводу шум, их сразу уничтожат. Удобно расположившись за столом, три человека составляют проскрипционный список (официальное оповещение о лицах, поставленных вне закона), включивший в себя две тысячи имен наиболее богатых людей Италии, среди них — сто сенаторов. Каждый называет тех, кого знает, в том числе своих личных врагов и противников. Таким образом, после решения территориального вопроса новым триумвиратом быстро и полюбовно был разрешен и вопрос экономический.

Затем триумвиры приступают к решению последнего вопроса. Тот, кто хочет учредить диктатуру и желает быть уверенным в своем господстве, должен прежде всего принудить к молчанию вечных противников любой тирании — независимых людей, защитников неистребимой утопии: права на духовную свободу. Первое имя в этот последний список вносит Антоний — имя Марка Туллия Цицерона. Этот человек узнал истинную сущность Антония и открыто сказал об этом. Он опаснее всех, потому что обладает силой духа и волей к независимости. Его следует убрать с дороги.

Октавиан пугается и сопротивляется. Еще молодой, не окончательно очерствевший в горниле подлой политики, он боится начать карьеру властелина с убийства знаменитейшего писателя Италии. Цицерон был самым преданным его защитником, прославлял его перед народом и сенатом; всего несколько месяцев назад Октавиан смиренно обращался к Цицерону за помощью, за советом и с глубоким уважением называл старого человека своим «истинным отцом». Октавиану стыдно, и он упорствует в своем сопротивлении. Следуя правильному инстинкту, что делает ему честь, он не хочет отдать мерзкому кинжалу наемного убийцы этого прославленного знатока латинского языка. Но Антоний настаивает, он отчетливо представляет себе, что дух и власть вечно враждуют между собой и никто не может быть опаснее для диктатуры, чем человек, великолепно владеющий словом. Три дня идет борьба за голову Цицерона. Наконец Октавиан уступает, и имя Цицерона завершает едва ли не самый постыдный документ римской истории. Этим и проскрипционным списками выносится окончательный смертный приговор республике.