Цицерон и его время

С другой стороны, имеются, на наш взгляд, определенные данные для того, чтобы говорить о некоторой «реакции разочарования» со стороны демократических слоев Рима в ответ на консулат Цезаря. Так, например, известно, что едва окончился срок этого консулата, как Цезарь и его деятельность подверглись ожесточенным нападкам. Преторы Домиций Агенобарб и Меммий Гемелл сделали попытку, действуя через сенат, объявить законы, проведенные Цезарем за время его консульства, недействительными. Но оба они были открытыми врагами Цезаря, и, кроме того, их нападки были явно «критикой справа». Может быть, более симптоматично выступление народного трибуна Луция Антистия, который пытался даже привлечь Цезаря к суду. Не исключено, что в этой акции были уже отражены настроения вовсе не сенатских кругов, но определенной части самой римской «демократии», хотя сказать что–нибудь более утвердительное в данном случае невозможно как в силу крайней скудости наших сведений, так и потому, что политическая ориентация трибуна Антистия нам совершенно неясна. Но зато помимо этих отдельных и частных случаев мы имеем гораздо более внушительный по своим масштабам, а также по своему принципиальному значению пример «реакции разочарования» на консульство Цезаря. Такой реакцией был трибунат Клодия.

* * *

Трибунат Клодия, несомненно, последнее крупное политическое событие рассматриваемого периода. Оно представляет для нас особый интерес, поскольку пребывание Клодия у власти сыграло роковую роль в жизни и во всей дальнейшей политической карьере Цицерона. Но дело не только в этом: движение, возглавляемое Клодием (и выходящее, кстати сказать, за хронологические рамки его трибуната), не получило еще, на наш взгляд, достаточно справедливой оценки.

Первые попытки Клодия добиться трибуната, а в связи с этим перейти в сословие плебеев относятся еще к 60 г. Он начинает предпринимать некоторые шаги вскоре после своего столь нашумевшего процесса. Однако вместо того, чтобы избрать обычный путь, т.е. усыновление каким–нибудь плебеем, он пытается добиться решения центуриатных комиций о переводе его в плебеи. Эта попытка была поддержана консулом Метеллом Целером, который был женат на сестре Клодия. Однако трибуны наложили запрет. Тогда Клодий публично отрекся от своего патрициата. Но на сей раз и Метелл Целер не признал этот акт достаточным основанием для выставления Клодием своей кандидатуры. Таким образом, в 60 г. он не был и не мог быть избран народным трибуном.

В следующем году, в консулат Цезаря, обстановка для Клодия сложилась более благоприятно. Когда во время процесса Антония (коллега Цицерона по консульству, обвиненный после управления Македонией в вымогательствах) защищавший его Цицерон не удержался от резких высказываний относительно положения дел в государстве и едких намеков на Цезаря, то Цезарь в тот же самый день, по свидетельству Светония, провел в куриатных комициях усыновление Клодия неким плебеем по имени Фонтей.

На состоявшихся затем в октябре 59 г. выборах Клодий был избран народным трибуном.

Подавляющее большинство новейших исследователей считает, что Клодий был лишь «орудием Цезаря» или его «агентом–провокатором». Однако, на наш взгляд, это весьма распространенное мнение совершенно необоснованно. И так как оно не подтверждается всей дальнейшей деятельностью Клодия, то сторонники этой концепции вынуждены утверждать, что удаление из Рима Цицерона и Катона было операцией, проведенной Клодием по прямому заданию Цезаря и Помпея.

Но подобное заключение, если только внимательнее в нем разобраться, не выдерживает серьезной критики. Какую опасность таило для Цезаря или Помпея пребывание Цицерона в Риме? Какую опасность представлял для них сам Цицерон? Ведь нам достаточно хорошо известно, что Помпей в то время неоднократно заверял Цицерона в своей поддержке и защите; Цезарь начал с предложения участвовать в триумвирате, а затем предлагал ряд почетных постов и, наконец, вместе с Помпеем защиту против Клодия. Конечно, было бы наивно основываться на всех этих акциях как показателях истинно «хорошего отношения», но во всяком случае они являются бесспорным свидетельством отсутствия враждебного отношения триумвиров к Цицерону, а решающим коррективом служит благоприятная реакция как Помпея, так и Цезаря на возвращение Цицерона, как только этот вопрос встал в порядок дня. Во всяком случае, поскольку Помпей, а особенно Цезарь были достаточно реальными политиками и умели для «пользы дела» отвлекаться от личных симпатий или антипатий, то ясно, что в вопросе об изгнании Цицерона они не были, да и не могли быть инициаторами. Однако в силу определенных политических соображений им пришлось пойти на уступки Клодию, что сделать было не так уж трудно, поскольку в их политических расчетах Цицерон не занимал теперь почти никакого места.