Цицерон

Безжалостный и свирепый, Цицерон требует смерти Антония, так же как некогда жаждал смерти Катилины. Сравнительно с теми днями, когда он произносил речь «В защиту Марцелла» и осыпал похвалами Цезаря за его милосердие, какая перемена, не правда ли? Что же, Цицерон отстаивал разные принципы в зависимости от того, принадлежал ли к числу побежденных или победителей? Был труслив после поражения и жесток после победы? То было бы поспешное, несправедливое и, главное, очень внешнее умозаключение.

Выше мы пытались показать, что милосердие Цезаря, которое Цицерон восхвалял в речи, к нему обращенной, вытекало из самых глубин римского народного сознания, соответствовало политическим условиям момента и тому царственному облику, который диктатор стремился себе придать. Но в апреле 43 года римское государство находилось совсем в другом положении. Гибель Цезаря вовсе не означала восстановления порядков, существовавших до гражданской войны. Казалось, сама кровь тирана источает тиранию. Надо было вырвать корни зла — так, выкорчевав дерево, приходится все дальше и дальше зарываться в недра земли, чтобы вырвать оставшиеся корешки, из которых вновь может вырасти дерево. Если по лени или по слабости не уничтожить корешки, новые гражданские войны неизбежны. Во времена Цезаря такая политика была не нужна, никто не собирался лишать государство людей, которые последовали за Помпеем, это привело бы к гибели всего римского племени. Теперь же, весной 43 года, опасность тирании воплощал один-единственный человек; друзья, его окружавшие, были всего лишь «разбойники», люди незначительные, их смерть ничем не грозила государству. Цицерон презрительно упоминает о них в Филиппинах. Он считает их просто преступными ничтожествами, а милосердие к ним — слабостью. Те же взгляды Цицерон высказывал в трактате <06 обязанностях»: милосердие и доброта, конечно, похвальные качества, но когда речь заходит о государственных делах, им следует предпочесть суровость, «без которой управлять государством невозможно». Руководители государства, заключает он, вынуждены карать не по злобе, а из чувства справедливости.

Мысль о необходимости соразмерять милосердие с ответственностью перед государством, так что милосердию как таковому не остается места, имела два источника — стоическую философию и политическое положение в Риме. Стоики, как известно, рассматривали милосердие как слабость — оно предполагает отказ от первоначально принятого решения и таким образом приводит человека в противоречие с самим собой. Цицерон отказывается следовать за Брутом и вообще за скептической линией Академии и предпочитает наставления Панеция и стоицизма в целом. Письмо Бруту отчетливо выявляет эволюцию Цицерона к стоицизму, начальную ее фазу мы обнаруживаем уже в «Парадоксах». Причина ясна: чем значительнее роль, которую играет Цицерон в руководстве государством, тем больше убеждается он в необходимости быть суровым. В нем словно бы просыпается дух Катона. Мы не найдем у Цицерона прямых ссылок на героя Утики, но влияние его принципов представляется очевидным.