Цицианов

Российская схема управления, сама административная философия, система повинностей и налогов, правила государственной службы — буквально всё покоилось на представлениях о сословном делении общества. Каждый человек принадлежал либо к разряду служилых (дворяне личные и потомственные, духовенство, нижние чины вооруженных сил, казаки), либо к разряду тяглых (крестьяне, мещане, купцы и т. д.). Первые не облагались налогами, не несли повинностей, но обязывались служить. Вторых можно было призвать только в ополчение при чрезвычайных ситуациях. Их главное предназначение — пополнять налогами казну, производить материальные ценности, выполнять разного рода бесплатные казенные работы (ремонт дорог и мостов, доставка грузов, заготовка дров для государственных нужд и пр.). Соответствующим образом строилась и нормативная база: прав не имел никто, но положение в обществе определялось видом и количеством привилегий. Каждое сословие, или, как было принято говорить в XIX веке, «состояние», наделялось рядом идентифицирующих признаков, позволявших не путать дворянского сына с поповичем. Но в процессе присоединения национальных окраин правительство столкнулось с тем, что местная социальная структура не соответствовала той, которая сложилась во внутренних губерниях. Часто тот, кто по местным меркам являлся знатью, недотягивал до статуса «благородного сословия» по стандартам, принятым в России. Положение администраторов, прибывших на Кавказ, в этой ситуации можно уподобить тому, в которое попадает механик, когда выясняет, что весь его инструмент предназначен для работы с деталями, изготовленными в метрической системе, а все детали настраиваемой машины измеряются в дюймах. Ни один ключ не подходит, каждое измерение надо пересчитывать. Одной из важных проблем, с которой сталкивалось военное начальство, было установление прав дворянства для представителей национальных элит. Именно принадлежность к первенствующему сословию позволяла вступить в ряды офицерского корпуса.

В состав российского дворянства были включены остзейское рыцарство, польские магнаты и шляхта, украинская казачья старшина, бессарабские бояре, грузинские тавады и азнауры, финляндские дворяне, мусульманские князья, ханы, беки, агалары и другие категории национальной знати[59]. Это было не одномоментное событие. Остзейцы и финляндцы получили соответствующие права сразу после присоединения Прибалтики и Финляндии к России, на Украине этот процесс растянулся на несколько лет[60]. В Польше и Литве права потомственного дворянства получили магнаты, а многочисленной шляхте пришлось выдержать многолетнюю борьбу за свои привилегии. Вплоть до начала XX века правовое положение значительной части грузинской знати оставалось неопределенным, несмотря на то что еще в 1827 году указом от 24 марта Николай I уравнял ее с российским дворянством. В Кахетии, Имеретии и Гурии необходимые мероприятия были проведены еще в первой половине XIX столетия, в Мингрелии этот процесс затянулся и не был завершен к 1917 году. При определении на службу грузинских дворян власти столкнулись с отлаженным подпольным производством дворянских грамот, различавшихся уровнем изготовления: от грубейших подделок, когда имена царей не соответствовали годам их правления, до шедевров, практически неотличимых от подлинников[61]. До 1917 года не была уравнена в правах с потомственным дворянством и кавказская мусульманская знать, хотя фактически с самого момента присоединения этого края к России туземная элита пользовалась правами дворянства при поступлении на государственную службу. В таком же положении находились калмыцкие нойоны и осетинская знать — бадилаты, алдары, таубии[62]. Это говорит о том, что картина правового поля определения на военную службу была довольно пестрой. Несмотря на отсутствие полной определенности в правах, туземное дворянство могло поступать на военную службу на правах дворянства. Другое дело, что оно далеко не всегда таковым правом пользовалось. Особенно это касается мусульман — согласно переписи 1897 года ислам исповедовало около пяти процентов потомственных дворян. В составе же офицерского корпуса мусульман насчитывались буквально единицы. Исключение составляли азербайджанские ханы и беки, которые охотно шли в армию и зачастую делали блестящую карьеру.