Читаем Цицианов полностью

Вскоре после принятия Мингрелии в состав России ситуация еще более осложнилась. Князь Дадиани внезапно скончался, и все говорило о том, что его отравили. Власть в Мингрелии прибрали к рукам его братья, Манучар и Тариел, ненавидевшие Россию; законный же наследник, сын Дадиани Леван, находился заложником (в качестве гаранта за крупную сумму денег) у владетеля Абхазии Келеш-бея. Любые действия с целью нормализации положения в Западном Закавказье требовали особой осторожности, поскольку всякая неловкость здесь грозила обострением отношений с Турцией, а Россия в преддверии решительного столкновения с наполеоновской Францией старалась избежать войны на три фронта (с Персией война уже шла). Тем не менее в тех случаях, когда поведение тамошних владетелей казалось нетерпимым, из Петербурга приходили распоряжения о решительных действиях. К таковым пришлось прибегнуть для освобождения Левана Дадиани. В ответ на требование освободить знатного аманата Келеш-бей предложил обменять его на младшего брата с одновременным погашением части долга. Расчет по кредитам признавался русскими властями делом справедливым. Однако желание правителя Абхазии получить в аманаты подданного императора вызвало гнев главнокомандующего. Цицианов потребовал немедленного освобождения Левана: «Буде же того не сделаете, или не скоро, то, божусь Богом, в которого верую, что камня на камне не оставлю, внесу огонь и пламень и положу конец дерзостям вашим, о чем уже и приказ дан от меня…»[833] В подкрепление своих слов он послал в Абхазию генерала Рыкхова с Белевским полком. Келеш-бей получил известие о движении к своим границам сильного русского отряда почти одновременно с письмом турецкого эмиссара, в котором содержался прозрачный намек на то, что Стамбул пока не собирается развязывать войну из-за какого-то мингрельского заложника. Абхазская экспедиция принесла неожиданные плоды. Не имея возможности пополнить запасы провианта и задерживаясь на переправах через многочисленные горные речки, русские войска не смогли освободить Левана Дадиани, но «нечаянно» захватили маленькую крепость Анаклию, считавшуюся турецким владением. Цицианов приказал вернуть крепость владельцам и «извиниться перед начальником турецкого гарнизона», но турки уже эвакуировались в Поти. Тогда попытались отдать Анаклию Келеш-бею, но тот со злорадством отказался, видя, в какое затруднительное положение попали его недруги. Разразился громкий дипломатический скандал, стало попахивать войной с Портой. В Мингрелию приехал специальный эмиссар султана, в присутствии которого русские войска покинули Анаклию и 1 октября 1805 года передали ее представителям абхазского владетеля. Видя настойчивость российской стороны, Келеш-бей отпустил-таки Левана Дадиани, но тот был слишком молод и неопытен для самостоятельного управления Мингрелией. Возникла идея создания регентского совета из матери Левана княгини Нины и нескольких князей, но эта затея не соответствовала реалиям страны. «Здесь нет городов, ниже селений, вмещающих малейшие общества, — писал Цицианову Литвинов 24 ноября 1804 года. — Каждый из князей живет как медведь в берлоге и находится в беспрестанной опасности от нападения своих соседей. Еще более важное препятствие к соединению князей Мингрельских был обычай, по которому всякий из них, живя в своем владении, мало того, что пил и ел на счет своих подданных, но и приезжих гостей обязан был потчивать; следовательно, ежели двое или трое таких гостей, которые всегда сам-десять или сам-двадцать ездят, поживут в деревне, то скоро и хозяин не найдет ни курицы, ни барана. О продаже и покупке съестных припасов здесь понятия не имеют. Введение сего обычая весьма здешним князьям не нравится, ибо опасаются, что после сами принуждены будут покупать, а денег кроме пленнопродавства добыть способу не имеют»[834]. Такая система кормления местных феодалов при всей своей внешней простоте была разорительна для крестьянства, поскольку натуральный оброк не фиксировался и князь мог «гостить» до тех пор, пока действительно не съедал последнего цыпленка. В условиях постоянных междоусобиц безопасность знатного лица во многом зависела от численности его свиты. Количеством вооруженных слуг измерялся и престиж. По этим причинам каждый князь стремился к увеличению своего подвижного «двора», не особенно сообразуясь с экономическими возможностями собственной вотчины. Цицианов понимал необходимость радикального изменения системы феодальных повинностей княжества. По его инициативе были учреждены так называемые «непременные доходы» в пользу владетельного дома: проценты от откупов рыбных ловов, от таможенных сборов, от добычи полезных ископаемых. Главный же доход должна была составить фиксированная дань, разложенная по числу домов.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Русский крест
Русский крест

Аннотация издательства: Роман о последнем этапе гражданской войны, о врангелевском Крыме. В марте 1920 г. генерала Деникина сменил генерал Врангель. Оказалась в Крыму вместе с беженцами и армией и вдова казачьего офицера Нина Григорова. Она организует в Крыму торговый кооператив, начинает торговлю пшеницей. Перемены в Крыму коснулись многих сторон жизни. На фоне реформ впечатляюще выглядели и военные успехи. Была занята вся Северная Таврия. Но в ноябре белые покидают Крым. Нина и ее помощники оказываются в Турции, в Галлиполи. Здесь пишется новая страница русской трагедии. Люди настолько деморализованы, что не хотят жить. Только решительные меры генерала Кутепова позволяют обессиленным полкам обжить пустынный берег Дарданелл. В романе показан удивительный российский опыт, объединивший в один год и реформы и катастрофу и возрождение под жестокой военной рукой диктатуры. В романе действуют персонажи романа "Пепелище" Это делает оба романа частями дилогии.

Святослав Юрьевич Рыбас

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное
Товстоногов
Товстоногов

Книга известного литературного и театрального критика Натальи Старосельской повествует о жизненном и творческом пути выдающегося русского советского театрального режиссера Георгия Александровича Товстоногова (1915–1989). Впервые его судьба прослеживается подробно и пристрастно, с самых первых лет интереса к театру, прихода в Тбилисский русский ТЮЗ, до последних дней жизни. 33 года творческая судьба Г. А. Товстоногова была связана с Ленинградским Большим драматическим театром им М. Горького. Сегодня БДТ носит его имя, храня уникальные традиции русского психологического театра, привитые коллективу великим режиссером. В этой книге также рассказывается о спектаклях и о замечательной плеяде артистов, любовно выпестованных Товстоноговым.

Наталья Давидовна Старосельская

Биографии и Мемуары / Театр / Документальное