Цивилизатор в СССР 1978

Мама сразу же попробовала пресечь «чрезмерные запросы»:

— Ты в школу ещё не пошёл. А уже фотоаппарат просишь! Знаешь, сколько он стоит?

— Самый дешёвый. Цена вопроса — 15 рублей. Я скромен в своих желаниях…

Глаза родителей от тона, стиля и аргументов дискуссии снова вылезли на лоб.

Отец попробовал зайти с другого фланга:

— Это не просто щёлкать… Ты хоть понимаешь…

— Пап, я знаю. Поэтому послушай, что я знаю, а ты проверишь, не ошибаюсь ли где…

Тут я разразился целой лекцией, в которой самым сложным было не ляпнуть что-то про будущее и не совсем уж съезжать в наукоподобный метод изложения, который из уст, пусть и чудо-ребёнка был бы через чур невозможным.

Да, практически на каждый случай ВАЖНОГО вранья я заранее готовлю легенду!

Правда врать именно в случае фотографирования легко. Библиотека помогла. Всё таки детская районная библа имеет солидный фонд. Есть из чего выбрать. Две книги Бунимовича — «В помощь фотолюбителю» и «Практическая фотография». И Микулин «25 уроков фотографии»…

Для легендирования проснувшейся страсти они подошли как нельзя кстати. Завка детской либы, конечно, сомневалась, но я просил не на дом, а в читальный зал… книги были честно прочтены (по диагонали), честно законспектированы за день, проведённый с обедом там. Конспект занял несколько листов. Всю выжимку сути любительского фото.

Эти три листа — конспект, на основе выданных и умученных за день книг и были предъявлены отцу и матери, которые снова были ошарашены фундаментальностью моего подхода к вопросу.

Они, как я полагаю, взвесив мои аргументы и то, что всякие фотобачки, фотобумага, фотоплёнка, фотоувеличитель, реактивы уже и так дома в ходу (отец фотографирует сам), оценили расходы.

И рискнули. На пополам выделив не такие уж и «бешеные бабки».

Вундеркинд требует особого подхода! Тем более увлечение такое, практичное. А через несколько дней после вручения подарка я, под наблюдением отца, контролировавшего мои «теоретические» знания, прошёл весь процесс от зарядки в фотик первой «свемовской» кассеты до печати фото.

И если мама, получившая приличные фото нас в деревне, просто «радуется моим достижениям», то отец явно переоценивает всё в комплексе.

— Читаешь, пишешь, магнитофоном и теликом пользуешься. Фотографируешь… расскажи кому — что за два месяца всё это практически самостоятельно одолел… не поверят же. В пять лет то! Ты точно вундеркинд, Ванюха!

Отец счастлив. И обнимает меня, сажая на колени.

А я… за стеснением скрываю сомнения. И ощущение неудобства. Отец и всё равно… я давно… полтораста лет сам ни у кого не сидел на коленях.

Да и в «тот» раз, за исключением «вундеркиндства», любовь папаши ко мне вроде бы тоже была настоящая, искренняя и ффсётакое.

Иск по Гамбургскому счёту этими объятиями он не оплатит…

1979-й ещё впереди.

И для семьи.

И для страны.

* * *

Всё это представление с гениальным пятилетним чтецом-меломаном-фотографом, «прорыв и успехи» дитятки с эксплуатацией Смены-8М по большому счёту, делается ради одной цели — изображаются ради достаточно чётких фотографий пары рукописных листов, которые я сделаю не на подаренную «Смену», а на отцовский ФЭД с насадочными кольцами.

Я тупо боюсь оставлять свой почерк в письме. Для подписей конверта — без альтернативы, придётся печатными буквами.

Пусть не Брежневу, пусть не на имя главного чекиста Андропова…

Пониже, попроще. Не на столь большие высоты. Туда, в столицу, сразу — страшно и есть сомнения, что дойдёт.

Да и если даже в 21 веке, когда выплыло столько мемуаров, столько рассказов очевидцев, увидели свет кое-какие документы… и было столько конспирологии. Это я к теорийке, что Андропов — главный махинатор, отвечающий за воцарение Горбачёва в Кремле.

У меня сейчас — тело пятилетнего, минимум степеней свободы и убегающее время. Я просто не рискнул («в Москву»), и не нашёл лучшего варианта, кроме как через «заход с низов».

Да и там, около высокого трона дряхлеющей, вместе со своими вождями, коммунистической империи, она же царство рабочих и крестьян с интеллигентствующей прослойкой… кто прочтёт его? Через сколько рук пройдёт, если даже дойдёт до тех, кому, по идее надо бы думать над его содержимым?

А про этого человека я точно знаю — и в 21 веке, когда его догнала таки костлявая, он оставался убеждённым коммунистом.

Не то чтобы для меня это идеал. «Твердолобый» — тоже ещё та характеристика.

Но… — не предатель. Не купи-продаец. И уже тем более не патологическая либдемшиза, для которой солнце встаёт за Фашингтоном, сгори он в ядерном огне!

Короче, единственный более-менее приемлемый вариант. На который я ставлю всё.

У меня нет больше времени, у страны больше нет времени… Я и так позволил себе два месяца на вживание в реалии 1978-го…

Начало октября 1978

Больше всего я трясся над тем, что родители где-то меня застукают. Во первых, почти полное отсутствие времени дома, без пригляда родителей, во вторых — боязнь того, что они будут прибирать в моём ящике, в котором лежат не нужные уже мне игрушки и в котором я прятал то, что им нельзя видеть ни под каким видом!