Цивилизации

Самое удивительное в этом нортумбрианском «ренессансе» — первом в Европе, по мнению ученых, достойном такого названия, — то, что он шел в такой дали от Средиземноморья, сердца классической европейской цивилизации. Нортумбрия Беды так далека от Рима, насколько можно удалиться от него, не пересекая границы. Ближайшим римским памятником любого размера был Адрианов вал. Поверхностность проникновения римской культуры, видна в резьбе на шкатулке из китовой кости, сделанной в Нортумбрии, вероятно, лет за тридцать (до Беды). Наряду со сценами рождения Христа и младенцами Ромулом и Ремом кузнец Вёлунд (король эльфов) собирается обесчестить принцессу и улететь на волшебных крыльях. Так работало воображение на границах Римской империи в «темные века», смешивая христианские, римские и германские мифы и создавая из этой смеси великое искусство. Здесь Беда мечтал о Риме, учил греческий, писал стихи на древнеанглийском и помогал вновь разжечь утраченное знание в стране, которая прежде его почти не ведала. На смертном одре он переводил евангелие от Иоанна и труды этимолога из Севильи[967]. Задним числом легко рисовать таких людей, как Боэций и Беда, строителями интеллектуальных бункеров, где они лихорадочно записывают знания мира, пока он окончательно не исчезнет под обломками рухнувшего классицизма. Однако на самом деле они были оптимистами, чьи труды сочинялись надолго и сознательно были рассчитаны на длительное процветание.

Эти особенности осталась характерными для любого последующего возрождения. Классическое наследие не только оживало, но и перемещалось в регионы, которые ранее его почти или совсем не знали. Каролингское возрождение начала IX века имел далеко идущие последствия, но его центр находился в Ахене, на самой границе Римской империи. Следующее великое возрождение — так называемое Оттонское в конце X века — происходил в Саксонии, в которой вряд ли когда-нибудь видели живого римлянина. Однако здесь Розвита из Гандерсгейма переписывала комедии, восхваляющие чистоту и целомудрие в духе Теренция и Плавта. Ренессанс XII века не только перешел за границы латинской культуры, но и озарил светом учености на редко посещаемые уголки Европы — народы лесов, болот и гор (см. выше, с. 205–212). Из Италии периода кватроченто и Саченто великий Ренессанс, который дал название всем остальным, перемахнул в новые отдаленные земли. В 1460-е годы гуманист король Венгрии Матиаш Корвин выстроил себе дворец, имитирующий одну из вилл Плиния. В 1472 году царица Софья пригласила в Москву, которую ее супруг провозгласил «третьим Римом», итальянских архитекторов и инженеров. В 1507 году Сигизмунд I Польский начал украшать Краков в стиле Ренессанса, а в 1548 году Сигизмунд II, сын уроженки Милана, основал в Вильнюсе ренессансный двор[968]. В то же время начало европейского распространения за океаны до определенной степени разнесло влияние Ренессанса еще дальше, особенно в Испанской империи. Францисканцы основали трилингвистический коллеж в Тлателоко. Гуманистическая наука нашла родину в Мехико, где печатный станок появился раньше, чем в Мадриде. Города в тени Анд и церкви на берегах озера Титикака планировались согласно указаниям Витрувия[969].

Последнее в этой цепи возрождений, распространившее влияние классической цивилизации еще дальше, совпало с великой эрой империалистического расширения Европы в XIX веке. Размах и степень влияния греческой и латинской культуры оправдывают использование термина «ренессанс» применительно к периоду, когда, например, Хазлитту казалось, что его современники «всегда говорят о Греции и Риме» и когда герцог Карл из Розенмольда представлял себе Европу в виде склона, поднимающегося к Альпам, казавшимся ему вратами к родине европейской культуры[970]. Греческий и особенно латинский языки были обязательными составляющими подготовки европейцев, готовившихся осуществлять власть на имперских территориях. Европа XIX века переживала возрождение в двух возможных технических смыслах слова: во-первых, увеличение благодаря достижениям науки разнообразия и качества доступных классических текстов; и во-вторых, введение в литературную традицию ранее не использовавшихся классических текстов. Ибо хотя влияние греческой трагедии было давним, оно передавалось через «Поэтику» Аристотеля или через римскую адаптацию Сенеки. В XIX веке оригиналы Софокла, Еврипида и Эсхила очаровывали впрямую — и тем сильнее. Последний ренессанс легко распространялся на ранее недоступные территории: благодаря обучению колониальной элиты в метрополии, благодаря мирскому евангелизму имперских чиновников и учителей и благодаря удобствам плаваний на пароходах.