Цивилизации Америки, Великие географические открытия и колониальное хозяйство, генезис капитализма и становление классической политэкономии, великие

Или другая немаловажная деталь. Если капиталист получает только своего рода зарплату, то как, из чего может он накоплять капитал? Чтобы объяснить это, Кенэ делает такой фокус. Он говорит, что нормально, экономически «законно» только накопление из чистого продукта, т. е. из дохода землевладельцев. Фабрикант же или купец могут накоплять лишь не совсем «законным» способом, урывая что-то из своей «зарплаты».

Эта точка зрения имела под собой то основание, что источники накопления в промышленности, где преобладали либо малопроизводительные ремесленные мастерские, либо полуфеодальные королевские мануфактуры, были очень слабы. Надежды Кенэ на экономический прогресс страны связывались с накоплением, которое имеет своим источником высокопроизводительное, капиталистически организованное фермерское хозяйство. При этом ему казалось не самым существенным, ведется ли оно на собственной или на арендованной земле. Он знал, что в Англии успешно развивали сельское хозяйство капиталистические фермеры, арендовавшие землю у лендлордов.

Посмотрим, какие практические выводы вытекали из учения Кенэ. Естественно, что первой рекомендацией Кенэ было всемерное поощрение земледелия в форме крупного фермерского хозяйства. Но далее следовали по меньшей мере две другие рекомендации, которые выглядели в то время не так безобидно. Кенэ считал, что налогом надо облагать только чистый продукт, как единственный подлинный экономический «излишек». Любые другие налоги обременяют хозяйство. Что же получалось? Те самые феодалы, на которых Кенэ возлагал столь важные и почетные социальные функции, должны были на деле платить все налоги. В тогдашней Франции дело обстояло как раз наоборот: они не платили никаких налогов. Кроме того, говорил Кенэ, поскольку промышленность и торговля находятся «на содержании» у земледелия, надо, чтобы это содержание обходилось возможно дешевле. А это будет при том условии, если отменить или хотя бы ослабить все ограничения и стеснения для производства и торговли. Физиократы выступили сторонниками laissez faire.

Таково было в главных чертах учение Кенэ. Такова была физиократия. При всех ее недостатках и слабостях это было цельное экономическое и социальное мировоззрение, прогрессивное для своего времени и в теории, и на практике.

Идеи Кенэ рассеяны во многих небольших по объему сочинениях и в работах его учеников и единомышленников. Собственные его произведения публиковались в разной форме и часто анонимно на протяжении 1756–1768 гг., а некоторые остались в рукописи, были разысканы и увидели свет лишь в XX в. Современному читателю нелегко разобраться в сочинениях Кенэ, хотя они умещаются в один не очень толстый том: его основные идеи многократно воспроизводятся и повторяются с трудно уловимыми оттенками и вариациями. В 1768 г. ученик Кенэ Дюпон де Немур опубликовал сочинение под заголовком «О происхождении и прогрессе новой науки». В нем подводились итоги развития учения физиократов.

10.8.4. физиократы

Особенность физиократической теории состояла в том, что ее буржуазная сущность скрывалась под феодальной оболочкой. Хотя Кенэ и собирался обложить чистый продукт единым налогом, в основном он обращался к просвещенному интересу власть имущих, обещая им рост доходности земель и укрепление земельной аристократии.

И «хитрость» эта удалась в большой мере. Дело тут, конечно, не только в слепоте власть имущих. Дело в том, что снести земельную аристократию действительно могли только буржуазные реформы, как это случилось, – правда, в других условиях – в Англии. А в рецепте старого доктора Кенэ это горькое лекарство было изрядно подслащено и скрыто под привлекательной оберткой!

По этой причине школа физиократов в первые годы имела немалый успех. Ей покровительствовали герцоги и маркизы, иностранные монархи проявляли к ней интерес. И в то же время ее высоко ценили философы-просветители, в частности Дидро. Физиократам сначала удалось привлечь симпатии как наиболее мыслящих представителей аристократии, так и растущей буржуазии. С начала 60-х гг. кроме версальского «антресольного клуба», куда допускались только избранные, открылся своего рода публичный центр физиократии в доме маркиза Мирабо в Париже. Здесь ученики Кенэ (сам он не часто бывал у Мирабо) занимались пропагандой и популяризацией идей мэтра, вербовали новых сторонников. В ядро секты физиократов входили молодой Дюпон де Немур, Лемерсье де ла Ривьер и еще несколько человек, лично близких к Кенэ. Вокруг ядра группировались менее близкие к Кенэ члены секты, разного рода сочувствующие и попутчики. Особое место занимал Тюрго, отчасти примыкавший к физиократам, но слишком крупный и самостоятельный мыслитель, чтобы быть только рупором мэтра. То, что Тюрго не смог втиснуться в прокрустово ложе, срубленное плотником с версальских антресолей, заставляет нас с иной стороны посмотреть на школу физиократов и ее главу.