Цивилизации Древнего Востока

Изображения на медалях статичны и декоративны по замыслу; на него часто накладывается надпись с именем владельца, обычно состоящая из двух строк. Примерно такими же чертами обладают небольшие пластинки из слоновой кости, которыми украшались внутренние стены дворцов: так, в Самарии были найдены образцы таких пластинок с изображением херувима (фото 29) и египетского бога Гора в виде ребенка; подобные пластинки обнаружены также в Мегиддо, а совсем недавно – на израильских раскопках в Хадоре. Изображения на пластинках несут на себе признаки египетского влияния, дошедшего сюда, скорее всего, через Финикию. Еврейское искусство малых форм полностью укладывается в традиции финикийского или, в более общем плане, сирийского искусства; и можно сказать, что израильские произведения не обладают отчетливой индивидуальностью или независимостью.

Суммируя израильскую цивилизацию в целом, необходимо особо отметить ее удивительную однородность. Подобно политическим, литературным и правовым формам, искусство Израиля также указывает в одном-единственном направлении – в направлении религиозной веры. В какой-то мере это можно сказать обо всех народах Древнего Востока, но лишь в какой-то мере: одно дело, когда религиозные принципы отражаются в формах жизни и искусства, и другое – когда они являются доминирующим, если не сказать эксклюзивным, условием и темой этих форм. Религиозные принципы израильтян схематически просты, поэтому понятно, почему черты их культуры оказались столь индивидуальными и гармоничными, – тогда как у других народов разрозненные элементы не всегда гармонизируются и сливаются в единое целое. В этой сфере Израильское царство заложило прочную основу на будущее. Религия народа здесь не была религией государства, а потому сумела пережить государство на века. Но возможен и следующий шаг вперед – осознание того, что в особом народе тоже нет необходимости. Этот шаг сделает христианство; Израиль не смог его сделать, поскольку это положило бы конец той самой исторической концепции, которая сделала возможным выживание народа.

Часть четвертая Синтез

Глава 8 Персы

Синтез и конец эпохи

«Когда Кир в 539 г. до н. э. вошел в Вавилон, мир был стар. Что еще более существенно, он сознавал свою древность».

Такими словами начинает А. Ольмстед свою «Историю Персидской империи». Тщательная формулировка помогает понять тот культ древности, что охватил, похоже, весь Вавилон в последний период его существования. История Древнего Востока приближалась к концу. Тем не менее, по странной закономерности, именно накануне последнего кризиса она достигла максимальной широты, единства и мощи. До самых границ и дальше, от Индии до Ливии, была построена единая империя, в которую входили разные народы; и синтез, возникавший иногда под властью Ассирии, сделался теперь стабильным, чему очень способствовала просвещенная политика либерализма и терпимости. Это вселенская монархия, царство «четырех концов земли» – концепция, возникшая сперва как воля к власти, а теперь воплотившаяся на практике. Только запад остается вне пределов слияния; следовательно, возникают условия для неизбежного и решительного столкновения.

Главные действующие лица этой новой фазы истории – индоевропейцы, которые, конечно, давно присутствовали на Иранском нагорье, но только в 1-м тысячелетии до н. э. сформировали мощные политические организмы, которые тут же очень энергично устремились вовне. Это вторая волна индоевропейского проникновения в регионы Древнего Востока, и это последняя этническая сила, которая подстегнула здесь ход истории.

Периферия берет верх и одолевает центр. Великие долинные цивилизации истощены, у них за плечами тысячи лет истории, они обескровлены кризисами, которые раз за разом сотрясают их дряхлеющие организмы. Катализаторы истории, народы гор и пустынь, тоже исчерпали свою полезность, – их роль закончилась в тот самый момент, когда цель была достигнута и отдельные независимые государства перестали существовать.

Сдвиг центра тяготения расширил границы истории и поставил перед ней новые задачи: открылись дороги на Средний и Дальний Восток, тогда как на другом конце империи, на западе, границы скрещиваются в жизненно важной точке, на Босфоре. Еще до военного кризиса Древний Восток исчезает, как исчезают географические границы, которые выделяют его и определяют его историю.

Но конец древне-восточной цивилизации особенно различим в кризисе мировоззренческом; по всем швам трещит концепция окружающего мира, Вселенной. Израиль уже пробил в ней глубокую брешь – показал, что божественное можно отделить от человеческого и природного и объявить независимой моральной силой, преодолевающей политические границы. Теперь Иран, отдаленный во времени и пространстве, вносит еще один раскол, хоть и отличный по структуре; он утверждает моральные нормы, способные преодолеть не только политические, но и национальные ограничения.