Цивилизации Древнего Востока

Пустоши в цвету, поля зеленеют,
Взгорья водой напитались, каналы водою полны;
По склонам и по ущельям несутся с гор потоки
Те, что каналы питают, орошая поля.
Почва необработанная становится диким лесом,
Травы встают высоко в лесах и в лугах,
Щедрая утроба земли раскрыта, приносит
Она достаток в дом человека и дает корм для скота.
Бык и конь завязали дружбу,
Богатое пастбище обоих насытило,
Легли отдохнуть со спокойным сердцем.
Бык открыл рот и сказал лошади, великолепной в сраженье:
«Кажется, я родился под счастливой звездой:
Круглый год я способен добывать пищу;
Фуража у меня полно, и весенней воды в избытке…
Откажись от привычной жизни, и бежим скорее со мной!»

Но лошади не нравится спокойная жизнь:

Прочную бронзу, защиту для тела,
На меня возложили, подобно одеянию.
Без меня, без горячего скакуна,
Ни царь, ни принц, ни господин благородный в путь
не отправится…
Конь подобен богу, ступает величаво,
А ты и коровы твои отмечены печатью рабства.

Диалог продолжается в том же ключе, аргумент следует за аргументом, но мы можем проследить нить разговора лишь в очень малой степени, поскольку текст поврежден. Мы не знаем, чем завершилось дело, кто – конь или бык – вышел победителем в споре. Важно, что эта поэма представляет собой басню и снабжена моралью; в ней мирная жизнь противопоставляется воинственной, скромное спокойствие труженика – опасной славе воина. Позже эту литературную форму представлял грек Эзоп, и мы имеем полное право предположить, что вдохновение свое он черпал на Востоке, хотя из-за немногочисленности и фрагментарности наших материалов разрешить этот вопрос в настоящее время невозможно.

Среди поучительной литературы мы вновь встречаемся с темой страданий праведника, которую мы уже отмечали в шумерской литературе. Теперь она тоже нарядилась в аккадские одежды. Вот жалоба месопотамского Иова:

Только жить я начал – прошло мое время!
Куда ни гляну – злое да злое!
Растут невзгоды, а истины нету!..
А ведь я постоянно возносил молитвы!
Мне молитва – закон, мне жертва – обычай,
День почтения бога – мне радость сердца,
День шествий богини – и благо, и польза.
Славить царя – мое блаженство,
Песнопенья святые – мое наслажденье!

В поэме сформулирована проблема и далее предпринимается попытка найти решение. Почему праведный страдает? Для начала необходимо ответить на принципиальный вопрос: как различить добро и зло? Человек – хрупкое и непостоянное создание:

Но что мило тебе, угодно ли богу?
Не любезно ли богу, что тебя отвращает?
Кто же волю богов в небесах постигнет?
Мира подземного кто угадает законы?
Бога пути познает ли смертный?
Кто был жив вчера, умирает сегодня.
Кто вчера дрожал, сегодня весел.
Одно мгновенье он поет и ликует,
Оно прошло – он горько рыдает!
Как день и ночь, их меняются лики:
Когда голодны, лежат, как трупы,
Наелись – равняют себя с богами!
В счастии мнят себя на небе,
Чуть беда – опустился в мир подземный[15]

.

Здесь мы видим новый по отношению к шумерскому подход к рассмотрению этого вопроса (по крайней мере, такой вывод можно сделать на основании доступных сего дня данных). Вывод, однако, остается прежним: боги вытащат добродетельного страдальца из глубин его несчастий, он вернется из могилы к жизни и будет свободен от разрушения.