Цивилизации Древнего Востока

Ядро нашего региона, Аравийская пустыня, является родиной семитов, пастухов-кочевников; засушливый климат родной земли вновь и вновь заставляет их устремляться прочь, в плодородные соседние области. Концепция семитов как стремящейся к единству отдельной группы племен основана не на сомнительных расовых характеристиках, а на исторической общности происхождения и – самое главное – на близком языковом родстве всех племен группы.

В регионах, дугой окружающих Аравийскую пустыню, – на территории «плодородного полумесяца» – с самого начала времен и даже раньше семиты пустыни вступали в контакт с различными народами, смешивались с ними и образовывали в разных районах различные этнические комплексы. На западе, в долине Нила, семитские и хамитские элементы объединились с образованием египетского народа; этот процесс нашел свое отражение и в египетском языке. С этнической точки зрения хамиты менее однородны, чем семиты; лингвистически их языкам не хватает единства семитских языков[2]. Непросто также определить время и характер египетского смешения народов из-за тесной связи между хамитскими и семитскими языками, которая в последнее время находит в среде ученых все большее признание.

На другом конце полумесяца, в Междуречье, семиты встречаются с шумерами. Происхождение этого народа неясно, а их язык, агглютинативный по типу, не выказывает генетической близости ни с одним из прочих известных нам языков. Даже этнический тип шумеров остается неясным, поскольку результаты антропологических исследований противоречат данным, полученным в результате изучения предметов искусства. Трудно сказать, как далеко зашло этническое смешение семитов и шумеров. Два языка продолжали использоваться на равных, но применение обоих не ограничивалось исключительно представителями соответствующего народа. По общему мнению, история Месопотамии представляет собой результат противостояния двух народов; но такое суждение не согласуется с известными фактами. Более вероятным представляется вариант, что эти народы мирно сосуществовали и сотрудничали в определении общей политики, а также в экономической и общественной жизни.

На сирийско-палестинской береговой полосе, соединяющей две речные долины, семиты с доисторических времен встречали народы, о которых мы теперь можем сказать только одно: оставшиеся после них географические названия говорят о том, что они не были семитами. В этом регионе семиты взяли верх и стали доминирующей нацией; на разных стадиях проникновения управление брали на себя разные группы, но доминировали в истории региона и его письменных документах всегда семиты. Однако эта область играет в регионе весьма своеобразную роль и неизменно является для соседних культур местом встречи и обмена, а потому всегда отражает происходящие вокруг великие политические перемены – и чем дальше, тем больше усложняет и без того сложную этническую ситуацию.

За «плодородным полумесяцем», на плоскогорьях Анатолии и Ирана мы вновь обнаруживаем кочевые племена, – но это не пастухи, как в пустыне, а охотники и коневоды. У них разные корни, но их объединяет один существенный факт: их масштабное вмешательство в ближневосточную историю неразрывно связано с миграцией индоевропейских народов, которые составляют по крайней мере часть их правящей верхушки. Таким образом, здесь тоже присутствует элемент единства – узнаваемый и определяемый, как и прежде, преимущественно лингвистически, – который уравнивает массу различных племен и оправдывает их включение в общую концепцию, несмотря на разнообразие составляющих элементов.

Пролог

Разговор о доисторических временах Ближнего Востока в очерке, посвященном его истории, уместен лишь в том случае, если мы, во-первых, ограничимся лишь легким наброском, а во-вторых, сосредоточим внимание не столько на конкретных деталях, сколько на основных направлениях развития цивилизации и тех формах, к которым пришла цивилизация в интересующем нас регионе. В данном случае между историей и тем, что ей предшествовало, не было никакого разрыва, и без упоминания о доисторических временах история не была бы понятна и не имела смысла.

Вообще, в эпоху оледенения Ближневосточный регион был, по всей видимости, значительно более плодородным, чем теперь. Холодный европейский воздух гнал атлантические циклоны на юг, в Северную Африку и Западную Азию. Именно этим объясняются находки доисторических орудий и наскальных рисунков в тех местах, где сегодня жизнь невозможна. Самыми древними человеческими останками на Ближнем Востоке по-прежнему остается скелет, найденный несколько десятилетий назад мисс Гэррод в пещере на горе Кармель. Однако в Месопотамии недавно были открыты более многочисленные и более древние палеолитические стоянки, от Шанидара до Палегавры. В частности, экспедиция Брейдвуда обнаружила немало мест, где жили пещерные охотники; расщепленные человеческие кости (таким образом доставали костный мозг) позволяют предположить каннибализм.