Цивилизации древней Европы

Разрыв между ионийцами и дорийцами начинается в то же время. Для первых он связан с довольно свободными и, как правило, менее организованными политическими структурами, хорошо поддающимися, однако, эволюции в сторону демократии, с оригинальной архитектурой и нюансированным фигуративным искусством; для других характерны более жесткие, военизированные образования, математическая точность в архитектуре и формы, блокирующие пластику. Ионийский мир более открыт, порой более восприимчив и предприимчив. Его географическое положение на середине пути между Востоком и Европой объясняет изобилие восточных заимствований, о которых свидетельствует грандиозность строений и городских планов, а также мягкость нравов, поражавшая древних. Морские связи, растянувшиеся от Черного моря до Испании, и отношения с внутриконтинентальными восточными странами развивали здесь живой дух наблюдательности и любознательности, которые положат начало письменности и научным интересам, предшествовавшим историческому поиску и философской мысли. Именно ионийский мир стал источником как географических знаний, так и философских систем, быстро распространившихся на Западе, поскольку ионийцы, находясь ближе к Востоку по сравнению с другими греками, явились также первыми колонизаторами Запада. Эти восточные влияния, воплотившись в греческом искусстве в простом подражании, основанном на внешних сходствах, нашли глубокий отклик в восхищении Геродота египетским миром и в притягательности Востока для греков, несмотря на их политическое и идеологическое противостояние. Отметим, что противопоставление греков и варваров не было явным до тех пор, пока персидское государство не покорило ионийские города и не оккупировало Грецию и пока греческие полисы не оказались разгромлены при Марафоне и Саламине иноземными армиями. До этого времени варвара называли просто alloglotte: судя по тому, что Гомер употребляет этот термин только по отношению к карийцам, он скорее всего не содержал в себе ни малейшего оттенка презрения. Миф об амазонках, напоминающий о древней вражде с азиатскими племенами, только в V в. до н. э. приобрел символическую и аллегорическую ценность, которая открылась нам в произведениях искусства данной эпохи. Зарождается противоречие между силой разума греческого человека и иррациональной hybris[3] мифов, воплощенной прежде в подвигах таких героев, как Тезей и Геракл, против чудовищ — кентавров и Минотавра. Эпоха архаики завершилась в тот момент, когда hybris проникла в сферу политики и стала использоваться как основная характеристика персидской монархии и иных политических врагов Греции.

Древнеперсидской монархии — варварской организации — противопоставлялся греческий полис. Он был создан именно в архаическую эпоху, хотя его организация разрабатывалась медленно и тщательно, вплоть до внешнего устройства и городских планов, вслед за стадиями аристократической организации и более или менее продолжительного опыта тирании. Архаическая эпоха стала во всех отношениях самой свободной и счастливой в длинной истории греческого народа — лакедемоняне еще не закрылись в том аристократическом милитаризме, непроницаемом для культуры, по отношению к которому афинские демократы демонстрировали позже свое презрение. Эта внутренняя оппозиция между двумя концепциями, дорической и ионической, не проявлялась пока еще столь категорично. Что касается искусства, дорийцы достигли заметного прогресса в музыке и поэзии, тогда как ионийцы дали жизнь монодической лирике. Ионическая поэзия и поэзия дорическая совместно способствовали формированию драматического искусства, которое стало, возможно, величайшим творением греческого гения. Этот фундаментальный дуализм, который позже обострится, сопровождался всевозможными вариациями. Каждый или почти каждый город стал очагом особого искусства. Никогда больше после эпохи архаики не встретится подобное изобилие локальных школ, особенно в области скульптуры и керамики. Если личность художников редко ощущается, то тщательные поиски смогли прояснить некоторое количество индивидуумов-горожан. Их жизненная сила находилась тогда на ступени наивысшего подъема и расцвета как в плане искусства, так и в плане экономики и политики. По-прежнему оставалось свободное пространство для экспансии и широкого распространения коринфской керамики, что, впрочем, не привело здесь к ее абсолютной монополии, которой позже достигнет афинская керамика. Тем не менее свободная фантазия ориентального искусства повсеместно ограничивалась рациональной строгостью геометрического искусства. Добавим, что именно к архаической эпохе восходит оригинальная, невозможная в иной художественной цивилизации, концепция скульптуры, в которой понятие божества воплощается через антропоморфизм.