Цивилизации Сахары. Десять тысячелетий истории, культуры и торговли. 2-е изд.

Имраген кочуют по побережью между Нуакшотом и Вилья-Сиснерос. В социальном отношении они образуют в обществе мавров особый класс, занимая промежуточное положение между абидами (крепостными) и вассалами. Имраген вынуждены жить на Атлантическом побережье, так как существуют за счет океана. Кроме того, они обязаны платить большую дань рыбой (хорма) своим хозяевам-маврам, несмотря на то что до получения Мавританией независимости последние не защищали их от грабительских набегов кочевников. Хорма взимается исключительно в период рыбной ловли и отменяется с началом мертвого сезона (с марта по сентябрь) или во время бурь. Эта подать равняется десятой доли улова в тех случаях, когда представитель племени воинов, покровительствующего рыбакам, лично наблюдает за работой имраген. Там же, где племя воинов получает от рыбаков причитающуюся ему хорму один или два раза в год, она состоит из сушеной рыбы (от 50 до 100 штук), растительного масла (от 1 до 10 л), рыбных икринок (от 24 до 50 шт,). Племени имраген покровительствуют племена мавров улед-бу-сба и абель-граа. Те немногочисленные лодки, которыми владеют имраген, в основном находятся близ Порт-Этьен-на и Вилья-Сиснерос. Обычно же они забрасывают сеть, входя в воду и держа ее по двое с каждой стороны.

Шнагла (в переводе с берберского означает «гарпунеры») насчитывают около ста человек. Они платят дань племени улед-делим, хотя утверждают, что представляют собой их отдельную фракцию. Шнагла кочуют, разбивая палатки, между Вилья-Сиснерос и устьем уэда Дра. Их положение гораздо лучше, чем имраген. Они ловят рыбу с помощью сетей, удочек и гарпунов, собирают серую амбру кашалотов в устье Дра и меняют ее на продукты и промышленные товары у людей текла на юге Марокко. Кроме того, они обменивают найденные вещи с лодок и кораблей, потерпевших крушение у негостеприимных берегов Рио-де-Оро. Орудия рыбной ловли у шнагла столь же примитивны, как и у имраген. Сети плетутся из волокон растения Aristiuda pungens, а грузилами служат шары из обожженной глины. Шнагла подбирают пробковые поплавки, брошенные на берегу другими рыбаками, рыболовные крючки куют сами вручную, а гарпуны делают из тростника. Они имеют несколько весельных лодок, но никогда не решаются уходить на них далеко от берега, опасаясь прибоя у бара (мелководье), который может опрокинуть лодки или бросить их на рифы.

На рифах и на плавающих деревянных щепках они ищут морских уточек, из-за формы и цвета прозванных в народе «пальцами негра». Шнагла добывают и едят крабов, морских раков, ракушки, устриц, каракатиц, съедобных улиток, осьминогов, морских ежей. Стараясь разнообразить свой рацион, я тех местах, где, иногда идет дождь, они выращивают немного ячменя и кукурузы: высевают несколько горстей зерна и уходят, а урожай собирают лишь когда снова оказываются в этой местности. Шнагла разводят в небольших количествах коз и верблюдов и водят их за собой.

Бурное прошлое

В Мавритании поезда и автобусы до сих пор не заменили верблюдов, а небоскребы не вытеснили палатки: время и расстояния задерживают материальное и духовное развитие страны. В таких районах, как Адрар и Восточный Ход, сумела сохраниться высокая культура ученых-мавров; в этих местах веет былым величием Альморавидов.

Историк ал-Бакри в своем «Описании Северной Африки» рассказывает о древней крепости Азуги, построенной в большой пальмовой роще в Мавританском Адрaрe. По его словам, она была подлинной столицей альморавидских султанов до завоевания ими Марокко и Испании. На ее долю выпал, очевидно, лишь кратковременный блеск, ибо с конца XII в. она уже не упоминается в исторических хрониках. Главными городами Адрара называют Уаддан и Шингетти.

Благодаря сведениям, полученным от специалиста по первобытной истории и археолога Раймона Мони, который исследовал эту местность в 1953 г., мне удалось обнаружить неподалеку от пышной и богатой источниками пальмовой рощи, в 15 км к северо-западу от Атара, развалины. Здесь и находилась альморавидская крепость. Для этой поездки по труднопроходимой местности (как и для последующих поездок по Адрару) командующий округом предоставил в мое распоряжение машину с высокой проходимостью и унтер-офицера, уроженца этих мест. Ему были знакомы здесь все закоулки и обитатели палаток. Он стал для меня товарищем, проводником, шофером, переводчиком и преданным информатором. Перед тем как нам расстаться, он угостил меня чаем в своем скромном жилище и преподнес сувенир — расшитый мешочек из слегка окрашенной верблюжьей кожи, предназначавшийся для хранения чайных принадлежностей в пути. Я знал, что это был самый красивый и дорогой предмет из его вещей, но, чтобы не обидеть щедрого и гостеприимного хозяина, принял подарок и был тронут до глубины души.