Цивилизация

Небольшая комната служила одновременно кабинетом и гостиной. Два прямоугольных окна обеспечивали отличную освещенность комнаты. В одно окно была видна замощенная гранитной брусчаткой площадка, перед входом в отель, из второго окна открывался вид на чудесный сад. Письменный стол из темного благородного дерева с удобным креслом создавал антураж солидного офиса. На столе стоял монитор компьютера. Еще два монитора, на которые выходили картинки с камер слежения, установленных по периметру дома, в холле главного входа и на подъездной дороге, засаженной по бокам подстриженным кустарником, располагались справа от крутящегося кресла с удобной высокой спинкой. Слева от стола вдоль стены находился комод, на котором стоял большой телевизор. Напротив стояли угловой диван, небольшой журнальный столик и кресло. Шкаф с холодильником внутри, тумбочка с электротермосом и чайной парой, настольная лампа, бра на стене дополняли этот спартанский интерьер. Пара постеров на стенах, классические настенные часы и небольшая статуэтка скорее придавали более строгий вид помещению, чем разнообразили аскетичную гамму цветов офиса. Портьера в цвет оконных штор закрывала дверь, ведущую из кабинета в небольшую спаленку, в которой стояли широкая двуспальная кровать, платяной шкаф, подпирающий потолок, комод и туалетный столик с большим зеркалом. Здесь же находилась дверь, ведущая в ванную. Еще одна дверь кабинета выходила в общий коридор второго этажа. С первого взгляда становилось понятно – в этих апартаментах живет только один человек. А то, что этот человек —девушка, можно было определить, только заглянув в спальню и ванную, да еще и по еле уловимому аромату тонких духов, витавшему в воздухе.

Девушка, которую темнокожий слуга называл мисс Адаез, ( Адаез – дочь короля, принцесса. Имя африканского происхождения.)

присела к туалетному столику, взяла в руки жесткую массажную щетку и стала причесывать густые темно-русые волосы. Затем скрутила волосы в тугой хвост, заколола на затылке, приоткрыв белую шею. Покрутила головой, рассматривая себя в зеркало.

Увиденное вполне удовлетворило ее, поскольку девушка мягко и приветливо улыбнулась сама себе, продемонстрировав белоснежную полоску ровных некрупных зубов. Ее карие глаза при этом сохранили выражение скрытой, глубоко запрятанной боли, которая, впрочем, не всякому была бы видна, очевидно, что и не всякий был бы допущен к тайнам этой боли, встретив жесткий отпор. Вот девушка улыбалась, а через секунду губы крепко сжались, глаза словно потемнели, став непроницаемыми, почти черными, и в зеркало уже смотрела не молоденькая девушка, а матерая, жесткая и властная хозяйка положения, привыкшая командовать и требовать подчинения, оставаясь при этом весьма привлекательной и эффектной дамой.