Читаем Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира полностью

Мы – гнусные потомки хищных испанцев, которые приехали в Америку, чтобы запачкать кровью ее чистоту и произвести потомство со своими жертвами. Затем незаконное потомство этих союзов соединилось с потомством рабов, привезенных из Африки. Имея такое происхождение и такое прошлое, можем ли мы позволить себе ставить законы выше лидеров и принципы выше человека?

Симон Боливар

Новый Свет

Новому Свету было суждено стать Западом. Это европейцы отправились через Атлантический океан, чтобы завладеть обширной землей, которой до издания в 1507 году Universalis cosmographia Мартина Вальдземюллера не было на картах: Америкой. Это европейские монархии, прежде всего Испания и Англия, соперничавшие за души, золото и земли, стремились покорить целые континенты. Многие историки полагают, что открытие Америки (включая регион Карибского моря) является главной причиной успеха Запада и что Западная Европа без Нового Света “осталась бы… отсталой областью Евразии… заимствующей технику, перенимающей культуру и получающей благосостояние с Востока”[243]. Возможно, без американских земель и африканских рабов не было бы ни “европейского чуда”, ни Промышленной революции[244]. Ввиду успехов, достигнутых Западной Европой и в экономике, и в науке еще до освоения Нового Света, эти утверждения кажутся преувеличенными. Действительное значение завоевания и колонизации Америки таково: это один из самых масштабных естественных экспериментов в истории. Возьмите две западных культуры, экспортируйте их и привейте широкому кругу народов: английскую на Севере, испанскую и португальскую на Юге. И тогда увидим, кто добьется большего успеха.

Глядя на мир сегодня, едва ли кто-то усомнится, что доминирующей силой в западной цивилизации являются США. Латинская Америка до сих пор далеко отставала от Британской Америки. Как и почему это случилось? Можно искать причины в том, что земли Севера оказались плодороднее или же таили больше золота и нефти, или потому что погодные условия были лучше, или потому что реки были удобнее, или хотя бы потому, что Европа географически ближе. Но все это – не ключевые причины. Нельзя сказать, что Испанская и Португальская империи страдали пороками великих восточных империй. В отличие от китайцев, испанцы рано стали участниками мирового торгового бума после 1500 года. В отличие от турок, они рано приняли научную революцию[245]. Ключевым различием между Британской и Латинской Америками было представление о государственном управлении. Ошибаются те, кто называет эту идею “демократией” и думает, будто для этого достаточно устроить выборы. Демократия – замковый камень в здании, имеющем своим фундаментом верховенство права, точнее неприкосновенность свободы личности и защиту частной собственности, обеспеченных представительным, конституционным правлением.

“Немного можно найти слов, которые используются столь же широко, как ‘цивилизация’, – провозгласил величайший из всех англо-американцев тогда, когда цивилизация (и он ясно это понимал) находилась в смертельной опасности. – И что оно означает?” Его ответ стал совершеннейшим определением политического различия между Западом и остальным миром:


Оно означает общество, основанное на мнении мирных граждан. Оно означает, что насилие, власть воинов и вождей-деспотов, обстановка военных лагерей и война, бунт и тирания уступают место парламентам, создающим законы, и независимым судам, которые эти законы сохраняют долгое время. Это – цивилизация, и на ее почве… всходят свобода, комфорт и культура. Когда цивилизация воцаряется в какой-либо стране, жизнь масс становится разнообразней и менее беспокойной. Оберегаются традиции прошлого. Наследие, завещанное нам мудрыми и отважными людьми прошлого, становится богатством, которым будут обладать и пользоваться все. Центральный принцип цивилизации – подчинение господствующего класса древним обычаям народа и его воле, как это выражено в конституции…[246]


Эти слова Уинстон Черчилль, сын английского аристократа и американки, унаследовавшей большое состояние, произнес в 1938 году. Где корни этого определения цивилизации как свободы и мира? И почему она не прижилась в Америке южнее Рио-Гранде?


Перейти на страницу:

Все книги серии Corpus [historia]

Первая мировая война в 211 эпизодах
Первая мировая война в 211 эпизодах

Петер Энглунд известен всякому человеку, поскольку именно он — постоянный секретарь Шведской академии наук, председатель жюри Нобелевской премии по литературе — ежегодно объявляет имена лауреатов нобелевских премий. Ученый с мировым именем, историк, он положил в основу своей книги о Первой мировой войне дневники и воспоминания ее участников. Девятнадцать совершенно разных людей — искатель приключений, пылкий латиноамериканец, от услуг которого отказываются все армии, кроме османской; датский пацифист, мобилизованный в немецкую армию; многодетная американка, проводившая лето в имении в Польше; русская медсестра; австралийка, приехавшая на своем грузовике в Сербию, чтобы служить в армии шофером, — каждый из них пишет о той войне, которая выпала на его личную долю. Автор так "склеил" эти дневниковые записи, что добился стереоскопического эффекта — мы видим войну месяц за месяцем одновременно на всех фронтах. Все страшное, что происходило в мире в XX веке, берет свое начало в Первой мировой войне, но о ней самой мало вспоминают, слишком мало знают. Книга историка Энглунда восполняет этот пробел. "Восторг и боль сражения" переведена почти на тридцать языков и только в США выдержала шесть изданий.

Петер Энглунд

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Мозг отправьте по адресу...
Мозг отправьте по адресу...

В книге историка литературы и искусства Моники Спивак рассказывается о фантасмагорическом проекте сталинской эпохи – Московском институте мозга. Институт занимался посмертной диагностикой гениальности и обладал правом изымать мозг знаменитых людей для вечного хранения в специально созданном Пантеоне. Наряду с собственно биологическими исследованиями там проводилось также всестороннее изучение личности тех, чей мозг пополнил коллекцию. В книге, являющейся вторым, дополненным, изданием (первое вышло в издательстве «Аграф» в 2001 г.), представлены ответы Н.К. Крупской на анкету Института мозга, а также развернутые портреты трех писателей, удостоенных чести оказаться в Пантеоне: Владимира Маяковского, Андрея Белого и Эдуарда Багрицкого. «Психологические портреты», выполненные под руководством крупного российского ученого, профессора Института мозга Г.И. Полякова, публикуются по машинописям, хранящимся в Государственном музее А.С. Пушкина (отдел «Мемориальная квартира Андрея Белого»).

Моника Львовна Спивак , Моника Спивак

Прочая научная литература / Образование и наука / Научная литература

Похожие книги

100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Опровержение
Опровержение

Почему сочинения Владимира Мединского издаются огромными тиражами и рекламируются с невиданным размахом? За что его прозвали «соловьем путинского агитпропа», «кремлевским Геббельсом» и «Виктором Суворовым наоборот»? Объясняется ли успех его трилогии «Мифы о России» и бестселлера «Война. Мифы СССР» талантом автора — или административным ресурсом «партии власти»?Справедливы ли обвинения в незнании истории и передергивании фактов, беззастенчивых манипуляциях, «шулерстве» и «промывании мозгов»? Оспаривая методы Мединского, эта книга не просто ловит автора на многочисленных ошибках и подтасовках, но на примере его сочинений показывает, во что вырождаются благие намерения, как история подменяется пропагандой, а патриотизм — «расшибанием лба» из общеизвестной пословицы.

Андрей Михайлович Буровский , Андрей Раев , Вадим Викторович Долгов , Коллектив авторов , Сергей Кремлёв , Юрий Аркадьевич Нерсесов , Юрий Нерсесов

Публицистика / Документальное