Цивилизация классического Китая

В 1038 г. создание тангутами «империи», которая получила название Великая Ся (Да Ся), нанесло тяжелейший удар китайской дипломатии. Война возобновилась в 1040 г. Войска тангутов опасно приблизились к долине Вэй, при этом возникла угроза создания союза киданей и тангутов. Эту опасность китайцы смогли преодолеть только за счет увеличения ежегодных платежей монетой и шелком, которые они обычно отправляли в царство Ляо в обмен на мир. Битвы и переговоры о перемирии завершились к 1044 г. Воюющие стороны официально признали победу китайцев, которые в обмен на это были обязаны выплатить своему соседу непомерно большие деньги. Им приходилось платить и Ляо и тангутам значительные суммы, которые наносили тяжелый урон бюджету государства Сун. За эту богатую поддержку правитель тангутов согласился отказаться от своего императорского титула. Тем не менее это не означало полного подчинения. С 1070 по 1072 г., с 1081 по 1086 г., с 1096 по 1099 г. с 1102 по 1107 г. и с 1114 по 1119 г. под предлогом территориальных споров китайцы и тан-гуты проводили изнуряющие, кровавые, опустошительные и ничего не решающие войны, главной задачей которых было сохранение авторитета воюющих сторон. Когда перемирие положило конец этим столкновениям, было уже поздно. Меньше чем через десять лет другие варвары, чжурчжэни, захватили и царство Ляо, и северную часть империи Сун (1126). Время искусных дипломатических рассуждений прошло.

Несмотря на взятие Кайфэна и пленение императора Хуэйцзуна (1101–1125), императорский род сумел объединить под своей властью Ханчжоу, к югу от Янцзыцзян. Так появилась династия Южная Сун (1127–1279). Богатые китайцы с севера, спасавшиеся от варварского вторжения, не переставали переселяться на юг. Это стало началом долгого периода изгнания, со всеми его бедами и трудностями. Снова, как и в период Северных и Южных династий (V–VI вв.), скорбь и злоба оживили многочисленные споры, в которых столкнулись милитаристы и пацифисты, сторонники отвоевания утерянных территорий и поборники отделения. Генерал Юэ Фэй (1103–1141), герой национального сопротивления, кричал о своем отчаянии. Последующие поколения сделали его символом, пламенем китайского патриотизма, хоть и небесспорным, но непобедимым:

Под шлемом мои волосы становятся дыбом,
когда, опираясь на стойку перил, [я слышу],
как перестают стучать капли дождя.
Подняв глаза к небу, я отчаянно и долго кричу.
Мое сердце переполнено яростью.

Мне тридцать лет,

но вся моя слава и мои достоинства не более чем пыль.
Очень далеко от меня родная земля,
она исчезла, как луна, скрытая тучей.
И мы исчезнем!

Нужно ли ждать, когда мои волосы побелеют?

О, напрасная боль!
Пока бесчестье года Цзинкан[105] не будет смыто,
что сможет утолить мою ненависть?
Я должен вести бесчисленные колесницы по проходу Хэлань.

Я испытываю безудержное желание насытиться плотью сюнну

И, смеясь, утолить жажду кровью варваров.
Пусть все начнется сначала,
чтобы мы отвоевали наши реки и горы и принесли
наши присяги на верность перед Воротами Неба.

Юэ Фэй был оклеветан перед императором и принесен в жертву политике отказа от реванша и установления покоя министра (с 1140 г.) Цинь Гуя. Генерал погиб, он был убит в тюрьме, когда казнили его сына, обвиненного в заговоре против государства. Вместе с ним умерла и китайская армия, и все надежды на реванш.

Был убит не просто человек, был убит сам дух реванша. Даже китайские историки, по своей природе мало склонные к симпатиям в пользу воинственных людей, подчеркивали значение выбора, который одержал тогда верх: между своими соотечественниками-воинами и варварами гражданское население Китая всегда делало выбор в пользу первых как наименьшего зла. Возможно, это шло на пользу, поскольку китайская земля в конечном счете спасла самую яркую драгоценность империи, хранителем которой был Юг.

Очень разветвленная в южных землях гидрографическая сеть превратилась в ловушку для кавалерии чжурчжэней и смогла удержать варварскую династию далеко на севере. В итоге чжурчжэни решились на основание собственной династии и под именем Цзинь («золотая») стали править на севере, заняв, как и их предшественники Ляо, территории Яньцзина, современного Пекина.