Цивилизация контента

Е. Островский рассуждает: «В современном языке принято полагать, что человек есть целостная личность. Принято полагать, что такой человек, каков он сегодня, был всегда. Принято полагать, что нет никакого вопроса о человеке: посмотри вокруг – вот они, человеки, ходят, с двумя ногами, без перьев. А если и пойдет разговор о том, что человека можно менять, что доступны техники его развития, что можно строить человека, то он сразу упрется в жесткий и грубый дискурс кодирования, зомбирования, в лучшем случае – программирования. При этом как-то забывается, что зомбируют мертвых. Забывается, что язык кодов – это профессиональный язык, который в публичное пространство сложно выносим просто потому, что слово „код” имеет огромное число смыслов в разных профессиональных средах, и потому в сегодняшнем дискурсе – в пределе – может означать все, что угодно. Что же касается программирования, то должен сказать, что пугать им людей бессмысленно, так же, как пугать ежа сами знаете чем. Потому что почти все люди, сидящие в этом зале, – это давно запрограммированные люди. В зале есть буквально единицы тех, кто не программирован. Или даже – скажем точнее – распрограммирован. Это представители древних религиозных традиций, испытавших серьезнейшие вызовы и серьезнейшие уязвления в ХХ веке в России. Остальные программированы. Включая меня. И вопрос состоит не в том, хорошо или плохо программирование, а в том, как способен и способен ли вообще человек перепрограммировать себя. Оставляю в стороне вопрос: не является ли вообще любой человек носителем той или иной программы. Ибо эта тема отдельного и большого разговора. И я был бы готов в таком разговоре поделиться своими сомнениями на этот счет, et pro, et contra. Мы не можем не заметить, что в ХХ веке по отношению к России несколько раз были осуществлены масштабнейшие программные, кодирующие воздействия. И теперь, чтобы сладить с этой хворью, с этим вывихом нужно овладеть техниками его вправления. Пора вправлять культуру. Вправлять язык. И потому наше внимание к, беря шире, теме человека как инженерного сооружения, если хотите – как архитектурного сооружения, можно оценивать очень по-разному, но нельзя замалчивать и выводить за рамки публичного обсуждения» [2].

И военные также смотрят в этом же направлении. Российский вариант информационных войн базируется на смене восприятия у объекта воздействия, чтобы он видел не то, что есть на самом деле, а то, что хочет, чтобы он видел, субъект воздействия. Базис этих войн именуется рефлексивным управлением противником, являясь одним из трех главных в мире.