Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса

Это единство позволяло тори и вигам, конкурируя друг с другом, тем не менее избегать войны между собой, что стало грандиозным шагом к цивилизованному устройству государства, не ослабляемого, но лишь усиливаемого внутриполитической борьбой.

Взошедший на престол после отравления Карла II ртутью в ходе алхимических опытов его младший брат Яков II («веселый король» Карл II, только признавший 14 своих внебрачных детей, умудрился не оставить после себя ни одного законного наследника) сумел восстановить против себя Англию за рекордные три года. Народ возненавидел его за последовательную политику восстановления католицизма, а элита («новое дворянство» и финансисты) – за крайне жесткий и столь же последовательный курс на построение абсолютизма по французскому образцу.

Виги и тори объединились против Якова II, но нового Кромвеля в их рядах не нашлось. Однако, когда у пожилого (из-за чего его объединенные противники просто надеялись на его смерть) короля-католика появился наследник[26], деваться стало некуда, и банковские дома профинансировали «Славную революцию» 1688 года – успешную благодаря предательству командующего армией Черчилля, ставшего за это лордом Мальборо, интервенцию Вильгельма Оранского [27]и государственный переворот (помимо прочего, она стала политическим выражением объединения[28] крепнувшей в результате Навигационных актов английской и слабевшей ровно по той же причине голландской Ост-Индских компаний, устранившего ненужную конкуренцию между ними и качественно повысившего тем самым их совокупную эффективность).

«Славная революция» привела к изданию Билля о правах 1689 года, помимо перечисления гражданских прав англичан, объявившего вне закона любой абсолютистский режим, каким была и монархия Стюартов, и допускавшего на английский престол исключительно протестантов. De facto Билль о правах означал переход Англии к конституционной монархии, в которой король подчиняется издаваемым парламентом законам и является всего лишь первым чиновником государства.

«Богатство британских банкиров вообще и еврейских в частности было обусловлено… государственно-финансовыми операциями, которые можно было провести только в рамках институциональной системы, созданной в ходе «славнойреволюции», обеспечившей контроль крупных землевладельцев и финансистов над королем» [101].

Подход вигов в конечном итоге победил, однако это стало возможным только благодаря энергичной поддержке тори (получивших в качестве политической компенсации главенство англиканства и сохранение монархии как таковой, пусть даже в конституционном виде).

Результат Славной революции стал компромиссом для англичан; основанное на экономическом интересе единство элиты укрепилось, включая партнерство между парламентом и купцами, – и оказалось направлено против Франции как естественного внешнего врага [16]. Через сто лет это оно сокрушит Францию, непосредственно организуя Великую революцию и направляя её ход через разветвленную сеть тайных обществ и скрытого финансирования [101].

Следует отметить, что тривиальный государственный переворот в результате внешней интервенции и по сей день зовется революцией (да еще и Славной) отнюдь не только из-за естественного стремления к самовозвеличиванию (и, соответственно, к ретушированию обидного для национального самолюбия факта иностранной интервенции) и даже не из-за действительно значимого завершения перехода от абсолютной монархии к парламентской.

Ключевым результатом Славной революции стало окончательное формирование сохранившегося до наших дней одного из фундаментальных факторов британской конкурентоспособности: патриотического единства управленческой и коммерческой элиты, достигаемого, несмотря на все неизбежные и естественные внутренние конфликты, формированием единого стратегического интереса, основанного на общем использовании государства как своего инструмента во внешней конкуренции.