Цивилизация Ноккеров (СИ)

Нащупав крепкими зубами загривок Немми, маленький Кермер стал грести вверх — туда, где на блестящей поверхности воды играли солнечные зайчики. Оказавшись наверху, Карри, глубоко дыша, перекинул маленькую охотницу себе на спину и быстро поплыл в сторону берега.

Оказавшись наконец на мягкой траве, красиво переливавшейся под солнечными лучами, бирюзовый пушистик положил малышку перед собой. Её маленькое тельце, до этого крепкое и сильное, теперь казалось совершенно беспомощным. Даже безжизненным. Её лапки не шевелились и неподвижно лежали на твёрдой земле. Глаза были плотно закрыты, и лишь слабое дыхание незаметно вырывалось из груди. Это и не позволяло Кермеру-спасителю окончательно потерять надежду.

Он надеялся, что Немми пригреется под солнышком и очнётся. Но ждал он слишком долго, чтобы продолжать заниматься бессмысленным «самоутешением». Мелко дрожа, Карри присел перед ней на задние лапки и, осторожно приподняв, обнял передними за шею. Его огненная шерсть больше не обжигала девочку-Ноккера и сияла ровным бирюзовым светом. Прижимая к себе это хрупкое создание, он постепенно осознавал, насколько его изменила эта девочка. Сама того не понимая, она научила его любить, приходить на помощь в трудный час. Видимо, её уроки не прошли даром.

Нежно поглаживая охотницу за ушками, пушистик думал, насколько бездушным и легкоподчиняемым его хотели вырастить остальные Кермеры, особенно брат Каспер и сестра Клэври. Каспер учил его быть жестоким и безжалостным по отношению к их давним врагам — Ноккерам, а Клэври — думать только о себе и своём народе. Но именно эти качества ему никогда не были нужны. Подобное не нужно никому.

Всё меньше Ноккеры, которых он должен был считать своими заклятыми противниками, казались ими. По сравнению с Бирюзовыми Огнями, в чьих сердцах нет места ни жалости, ни добру, ни любви, ни дружбе, они казались Карри настоящими ангелами, маленькими лучами света, ищущими пристанище в далёком космосе.

Сам Карри когда-то был таким лучиком во тьме, беспомощным перед большим миром, слишком чёрным и холодным для него. Ему некого было согреть, некого было обнять своим теплом, поскольку никто в этом не нуждался. Все, кого пушистик знал лично, пытались «выбить из него эту дурь», сделать «настоящим Кермером». Выбить не физически, а психологически. Ему запрещали утешать свою сестру, когда та кричала от боли, попав на свет, или играть с братом, скучавшим в одиночестве. Такая жизнь была не для него. Такая жизнь не была жизнью вовсе.

Теперь он понял, что жизнь — это не только страдания и негативные эмоции. В ней есть место крепкой дружбе, взаимовыручке, истинной любви, свету и теплу. Всему тому, чего молодому Кермеру так не хватало раньше.

Ему так совестно было лгать этому прелестному существу, что его душа едва не раскалывалась на части, словно хрустальный шарик, упавший на камень. Но ещё совестнее было бы не поблагодарить её хотя бы одним-единственным словом за всё, что она ему подарила.

— Спасибо, — ласково прошептал Карри прямо на ушко бедной девочке. Видимо, это слово проникло прямо ей в сердце, потому что маленькая охотница вдруг вздрогнула и зашевелилась. Замерев на месте, пушистик наблюдал за тем, как Немми начинает медленно хлопать своими треугольными, как у котёнка, ушками, после чего медленно поднимает веки и пытается встать. Но она была ещё слишком слаба, поэтому снова улеглась на траву и тяжело задышала.

— Г-г-где я? К-к-как я т-тут ок-к-казалась? — с трудом произнесла она.

Карри не знал, стоит ли прямо сейчас подходить к девочке-Ноккеру, которая всем сердцем его ненавидит и хочет убить. Нет, всё-таки он должен это сделать. Пусть она знает правду.

— Немми, дорогая моя, слышишь меня? Это я… — тихо проговорил «бирюзовый мишка», приближаясь к ней медленным шагом.

— Где ты? Кто ты? — Немми с трудом повернула голову и увидела того самого обманщика, из-за которого ей по-прежнему грозит смерть от лап его соратников. В её глазах загорелся недобрый огонёк.

— Ты… — с нескрываемой ненавистью в голосе прошипела охотница. — Что ты здесь делаешь, дрянь?…

— Тише… Тише, успокойся…

Карри попытался успокоить малышку, но как объяснить ей, что именно он её спас? Что он на самом деле неравнодушен к ней? Как сказать, чтобы она его поняла и не прогнала, как надоедливую мошку?

— Знаешь… Я очень благодарен тебе, — сказал он, опуская мордочку.

— За что? За то, что я тебе шрам на носу поставила? Красивый, нечего сказать, — ответила она, с презрением отвернувшись.

— Нет! Ты не понимаешь! — вскрикнул пушистик и подбежал поближе. — Ты показала мне, что представляет из себя жизнь. Настоящая жизнь. Я понял, что такое радость, что такое мир, что такое… любовь. Да, я действительно люблю тебя. Я пойму тебя, если ты меня не поймёшь. Но знай — больше я никогда не солгу тебе.

Немми перевернулась на другой бок и посмотрела в глаза Карри. Как и тогда, в тот день, когда «бирюзовый мишка» подарил ей изумруд, его взгляд излучал лишь добро, любовь, желание помочь. Но крошка до сих пор не могла поверить в это.