Цивилизация, притворяющаяся страной. Ведущие западные аналитики о России

Во-вторых, процесс примирения должен подразумевать элемент установления ответственности на случай возможной амнистии. Практически во всех случаях примирения в прошлом, особенно в Европе, принцип «простить и забыть» оказывал негативное влияние на успех этого процесса. В то же время поиск виновных не должен уподобляться форме юридической ответственности, особенно в отношении событий отдаленного прошлого. Необходимо уважать библейский и юридический принцип – дети не должны быть наказаны за грехи своих родителей, – и в случае, если ответственность лежит на всем обществе, она должна пониматься как коллективная ответственность, но не коллективная вина. Потенциальные последствия для тех, на кого ляжет ответственность, должны быть четко определены, для того чтобы не допустить уголовного преследования, конфискации имущества, оклеветания уважаемых предков или затяжных судебных процессов по делам прошлого. Несмотря на то, что отдельные потерпевшие лица не должны быть лишены возможности добиваться юридических выгод, установленная в процессе примирения истина не должны иметь какого-либо значения с судебной точки зрения. Так главными аспектами исторического примирения останутся поиск правды и установление моральной ответственности.

Наконец, хотя процесс исторического примирения не имеет определенной логической точки завершения, его участники должны быть привержены развитию общей повестки дня на будущее. Укрепляющееся доверие должно иметь практическое применение, выражающееся в конкретных формах взаимовыгодного сотрудничества. Такое продвижение позволит убедить скептически настроенных участников и наблюдателей в том, что целью процесса примирения не является установление победителей и проигравших. Отношениям между лицами, группами лиц и странами, которые в прошлом были подвержены общему травмирующему опыту, всегда свойственна чувствительность. Однако неторопливыми шагами на пути к примирению на смену взаимной враждебности и недоверию могут прийти дружба и нормализация.

Продолжающийся конфликт на Украине обостряет и без того серьезные препятствия для процесса исторического примирения – как внутри страны, так и в отношениях с Россией. Непрекращающееся насилие, которое может легко перерасти в кровопролитную региональную войну, не только затрудняет для политиков с каждой из сторон переход к диалогу и взаимопониманию, но и постоянно усугубляет взаимное недовольство и недоверие. Если Украина и Россия опасаются того, что участие в процессе исторического примирения делегитимизирует их взгляд на интерпретацию собственной истории, то естественно, что начинать этот процесс в условиях физической угрозы со стороны «противника» невозможно. До тех пор, пока не будет установлено перемирие, невозможно представить себе, как ключевые элементы процесса примирения – установление истины, ответственности и нормализации – могут быть реализованы.

Достижение прогресса

Несмотря на то, что угроза насилия препятствует прогрессу, нынешние трагические обстоятельства на Украине могут стать хорошим стимулом для будущих попыток примирения. Революция «Евромайдана» и конфликт на юго-востоке страны привлекли большое международное внимание к факту несостоятельности внутренней политики Украины и сильной напряженности в отношениях между Москвой и Киевом. И для украинцев, и для россиян конфликт может стать фактором, провоцирующим националистические настроения, при этом он заставляет задуматься о глубинных причинах напряженности внутри обществ и между ними. Это повышенное внимание к конфликту, если оно будет сохраняться, может стать источником ощущения необходимости начала процесса примирения.

Текущий конфликт, кроме того, дает новое поколение украинцев и россиян, которые не только знают ход событий, но и обладают личным опытом непосредственного участия в них, что может стать сильным стимулом для примирения. На протяжении полувека после событий периода Иосифа Сталина и Адольфа Гитлера восточные и западные украинцы уживались – между собой и с россиянами – в условиях искусственно созданной гармонии, частично основанной на подавлении советскими властями неофициальных интерпретаций истории и политики идентичности. Это навязанное согласие позволило неурегулированным взаимно враждебным воспоминаниям расти и укрепляться в сознании семей, сообществ и, в конечном итоге, постсоветских государств.

Теперь, когда эти воспоминания нашли свое выражение в риторике и символах, пропагандирующих насилие, как внутри Украины, так и в украино-российских отношениях, появилось новое поколение, которое, с одной стороны, полно решимости и злобы, но с другой – имеет возможность свободно оценить всю сложность любого противоречивого исторического события или фигуры. В результате украинцы и россияне, пережившие этот конфликт, будут больше готовы к содержательному примирению, чем их предшественники на протяжении более 60 лет.