Цивилизация, притворяющаяся страной. Ведущие западные аналитики о России

Не потеряв ни одного солдата, Москва захватила наиболее стратегически важную часть Украины, опираясь на которую, можно контролировать практически всю территорию Черного моря. Таким образом Россия обеспечила право базирования своего флота, который сможет использовать вооружение, блокирующее доступ в море почти полностью, а также территорию южной Украины. Сама по себе потеря Крыма для Украины создает перманентный территориальный конфликт на украинских границах – замороженный конфликт, который помимо всего прочего влечет стратегические последствия для интеграции Украины с Западом. На восточной Украине Россия демонстрирует гибкость и склонность к эскалации конфликта. Всего за несколько месяцев Москва перешла от политической войны до государственной поддержки повстанческого движения, до гибридной войны и ограниченной конвенциональной. Первые три способа доказали свою неэффективность и не смогли заставить Украину и Запад начать переговоры о компромиссе, который бы привел к федерализации страны. Однако таким образом Россия экономила силы, оставляя себе пространство для эскалации и необходимой импровизации.

Лоуренс Фридман также критикует стратегию Путина в своей статье на портале «War on the Rocks»². Эти ошибочные оценки часто возникают из-за того, что в речах и заявлениях Путина ищут стратегию России. Заявления Путина не являются официальной декларацией о политическом курсе, они исполняют вспомогательную роль для той стратегии, которая на данный момент реализуется. Фридман считает, что называть Путина хорошим стратегом неверно, однако еще больше проблем возникнет, если недооценивать и не видеть намерений своего соперника. С исключительно аналитической точки зрения, Россия до сих пор довольно неплохо справляется с реализацией своих задач на Украине. Неважно, слабая Россия или сильная, ее главной задачей является установление влияния над Украиной, второй по величине страной в Европе. Безусловно Москва не обладает достаточной военной мощью, чтобы оккупировать всю Украину – но это было бы бессмысленно. Смысл в том, чтобы установить контроль над страной, не присоединяя ее. Воспоминания о советской войне в Афганистане все еще свежи в России, и у российского руководства нет никакого желания вести затратную опосредованную войну с Западом, тем более, если в результате будет уничтожена Украина.

Даже если бы Москва обладала необходимой военной силой, примеры вмешательства США в Афганистане и Ираке наглядно продемонстрировали сложности оккупации. С чем у России не было бы проблем, так это с вторжением, поражением украинской армии и раздроблением страны на части. Вероятно, такой сценарий обсуждался в Кремле, но в результате было решено, что России нужна вся Украина в сфере ее влияния, а не обладание несколькими ее частями и геополитический хаос. Такой подход свел бы на нет способность «майдана» управлять Украиной и переориентировать ее на Запад, а Россия смогла бы сохранять свое влияние.

В феврале 2014 года Россия начала извлекать выгоду из проходивших на востоке Украины беспорядков через неформальные сетевые связи. Многие на Западе считают, что это было заранее спланировано на случай чрезвычайной ситуации – но исходные предпосылки этой теории понять трудно. Если бы это было заранее спланированной операцией сил специального назначения, ею бы не руководил реконструктор Игорь Гиркин.

Вместо этого Москва пыталась использовать сети бизнес-элит, олигархов и пророссийских пропагандистов, которые были на обочине украинской политики. Украинское государство было олигархией с огромным количеством разных сильных негосударственных игроков на востоке страны, которые потеряли почти все после свержения президента. В сотрудничестве с Россией они пользовались всеобщим замешательством и назначали «народных» мэров и губернаторов, а российские спецслужбы помогли в организации протестов. Самопровозглашенные лидеры «антимайдана» не могли бы продержаться и нескольких дней, их сразу бы арестовывали украинские власти. Эти попытки были дешевой политической войной, а не операцией профессионального спецназа, как считают на Западе. При этом инвестиции Москвы были весьма небольшими в сравнении с тем, что Россия надеялась получить, а именно – заставить Украину перейти к федеративному устройству. Можно сделать вывод, что это была либо самая плохо спланированная и реализованная диверсия за недавнюю историю, либо, что более вероятно, лучшее, что смогло придумать российское руководство в спешке.

Сепаратизм на востоке Украины начался как специальная целенаправленная акция с целью заполучить Украину без лишних усилий – и Россия просто продолжала эскалацию, стремясь при этом снизить издержки. После того как в марте политическая война не принесла желаемых результатов, Россия перешла к прямым действиям в апреле и мае в надежде напугать Украину и заставить ее поверить в возможность масштабной сецессии Новороссии.

Речи Путина были частью усилий по убеждению и запугиванию Киева – они не были официальными заявлениями о российской стратегии.