Цивилизация статуса

(Гражданка Мариан Морган, возраст 51 год, занятие — школьная учительница. Высокая костлявая женщина.)

— Да, сэр, вот и все о нашей обязательной программе.

— Кроме закрытых классов?

— Простите?

— Вы не упомянули закрытые классы.

— Боюсь, что не могу это сделать.

— Почему же, гражданка Морган?

— Это что, вопрос с подвохом? Всем известно, что учителей не впускают в закрытые классы.

— Кого же тогда впускают?

— Детей, конечно.

— Но кто их учит?

— Об этом заботится правительство.

— Естественно. Но кто конкретно ведет занятия?

— Не имею понятия, сэр. Меня это не касается. Закрытые классы — старое и уважаемое учреждение. Возможно, они связаны с религией. В любом случае не мое это дело. И не ваше, молодой человек, будь вы хоть трижды Опросчик.

— Благодарю вас.

* * *

(Гражданин Эдгар Ниф, возраст 107 лет, занятие — отставной военный. Высокий лысый мужчина с холодными голубыми глазами.)

— Пожалуйста, немного громче. Что вы сказали?

— О вооруженных силах. Я спрашивал...

— Теперь вспомнил. Да, молодой человек, я был полковником Двадцать первой Североамериканской Космической Группы, регулярной части Земных Вооруженных Сил.

— Вы вышли в отставку?

— Нет, служба отставила меня.

— Простите, сэр?

— Я не оговорился. Это произошло шестьдесят три года тому назад. Вооруженные Силы были распущены.

— Почему?

— Не с кем стало сражаться. Во всяком случае, так нам объяснили. Глупости! Старым солдатам известно: никогда невозможно предсказать, откуда появится враг. Он может появиться и сейчас. И что тогда?

— А заново сформировать армию?

— Хорошо бы! Но нынешнее поколение не знает, что такое служба. И командиров не осталось, кроме таких старых ослов, как я. На создание реальной силы уйдут годы.

— А пока что Земля совершенно беззащитна перед вторжением?

— Да. Есть полицейские соединения, но я самым серьезным образом сомневаюсь в их надежности, если пойдет пальба.

— Не могли бы вы рассказать мне о полиции?

— Ничего о ней не знаю. Меня никогда не волновали вопросы невоенного характера.

* * *

(Гражданин Мартин Хоннерс, возраст 31 год, занятие — глаголизатор. Худой вялый мужчина с честным мальчишеским лицом и пшеничными волосами.)

— Вы глаголизатор, гражданин Хоннерс?

— Да, сэр. Хотя, пожалуй, больше подойдет слово «автор», если не возражаете.

— Конечно. Гражданин Хоннерс, вы сотрудничаете в периодической печати?

— О нет! Там подвизаются некомпетентные бездари, которые пишут для сомнительной услады низшего среднего класса. Все рассказы, да будет вам известно, составляются строка за строкой из произведений популярных писателей двадцатого и двадцать первого веков. Эти бумагомаратели просто меняют порядок слов. Изредка кто-нибудь сочинит глагол или даже существительное. Но, повторяю, крайне редко.

— Вы этим не занимаетесь?

— Абсолютно! Моя работа не коммерческая. Я — Созидающий Специалист по Конраду.

— Поясните, пожалуйста.

— С удовольствием. Я пересоздаю работы Джозефа Конрада, автора, жившего в доатомном веке.

— А как вы пересоздаете эти работы, сэр?

— В настоящее время я занят пятым пересозданием «Лорда Джима» — как можно глубже вчитываюсь в оригинал, а затем переписываю книгу так, как сделал бы сам Конрад, живи он сегодня. Это занятие требует величайшего усердия и артистичности. Одна описка может испортить всю работу. Необходимо в совершенстве знать словарь Конрада, темы, характеры, настроения... И книга будет не простым повторением, а внесет что-то новое.

— Каковы ваши дальнейшие творческие планы?

— После пересоздания «Лорда Джима» я собираюсь отдыхать. Затем я пересоздам одно из менее заметных произведений Конрада, «Малатского плантатора».

— Понимаю... Является ли пересоздание правилом для всех видов искусства?

— Это цель каждого истинного художника независимо от того какую область он выбрал для своей деятельности. Искусство — жестокая возлюбленная.

* * *

(Гражданин Уиллис Уэрка, возраст 8 лет, занятие — учащийся. Жизнерадостный черноволосый мальчик.)

— Простите, мистер Опросчик, моих родителей нет дома.

— Вот и хорошо, Уилли. Ты не против, если я задам тебе несколько вопросов?

— Конечно. А что это у вас выпирает под пиджаком, мистер?

— Спрашивать буду я, Уилли, если не возражаешь. Ты любишь школу?

— Так себе.

— Чему ж ты учишься?

— Ну чтение, язык, оценка статуса, потом курсы по искусству, музыке, архитектуре, литературе, балету и театру. Все как обычно.

— Вижу. Это в открытых классах?

— Естественно.

— Ты ходишь в закрытый класс?

— Каждый день. А это у вас пистолет выпирает?

— Нет, просто мой костюм плохо сидит. Слушай, ты не хотел бы рассказать мне, что вы делаете в закрытом классе?

— Почему ж нет?

— Ну и что же там происходит?

— А я не помню.

— Уилли...

— Честное слово, мистер Опросчик. Мы все заходим в класс, а затем выходим через два часа. Но это все. Больше я ничего не могу вспомнить. Я говорил с другими ребятами. Они тоже забывают.

— Странно.

— Нет, сэр. Если бы нам надо было помнить, класс не был бы закрытым.

— Пожалуй.

А не помнишь ли ты, как выглядит комната или кто ваш учитель в закрытом классе?

— Нет, сэр, я в самом деле ничего не помню.

— Спасибо, Уилли.

* * *