Цивилизация страуса [СИ]

Поезд распахнул перед ним свои двери. Гусев забрал паспорт, оставил смартфон на скамейке и вошел в вагон с невеселой ухмылкой на лице. В метро горизонты тоже не видны.

Глава шестнадцатая

К полудню Гусев застрелил очередного охотника.

Там же, в метро, нарезая круги по кольцевой ветке.

Очки вовремя предупредили его об опасности, Гусев схватился за пистолет, охотник схватился за пистолет, но Гусев успел чуть раньше. Возможно, на какую-то долю секунды.

Пуля попала охотнику в грудь, и его собственный выстрел ушел в молоко, по счастью, никого не задев. Потом Гусев стоял, направив пистолет в глубину вагона, а пассажиры старательно отводили от него взгляды и делали вид, что не замечают ни его, ни молодого парня, истекающего кровью.

На следующей станции Гусев вышел из поезда, перешел на другую ветку и уехал в другой конец города.

Адреналин уже не так будоражил его кровь.

Бояться можно только до какого-то предела. Потом страх уходит, и хорошо, если на его место приходит что-то еще. Мужество. Любовь к родине. Что угодно. Возможно, именно так люди и становятся героями.

Но в случае Гусева на место страха ничего не пришло. Безразличие. Всепоглощающая пустота. Возможно, именно так люди и становятся психопатами.

На страничке Гусева в социальной сети кипела жизнь. Люди ругали его и хвалили, обещали убить и хотели от него детей. Еще люди предлагали еду, деньги, оружие и убежище. Конечно, половину этих сообщений вполне могли оставить охотники, желающие заманить Гусева в незамысловатую ловушку, но он верил, что по крайней мере половина этих предложений помощи является искренней.

Позвонил Макс, сообщил, что шансы Гусева снова выросли до одного к двадцати. Гусев принял эту новость с равнодушием. На самом деле, шансы всегда были пятьдесят на пятьдесят, либо его убьют, либо нет. Остальная математика его не интересовала.

Он вышел на поверхность, купил сигарет, зашел в небольшое кафе и поел, сидя лицом к двери. Забрался на территорию какого-то заброшенного завода. Там, посреди постапокалиптических декораций прямо в черте города, его отыскала очередная тройка охотников. Гусев застрелил кого-то из них, заработал царапину в плече и ушел через систему коллекторов.

В канализации воняло и было полно крыс. Охотники полезли за ним, но потеряли его в туннелях.

Гусев бродил по канализации несколько часов, а потом признался самому себе, что заблудился. Навигатор тут, ясное дело, не брал, да и сам телефон не работал. Гусев выбрал место посуше, уселся и закурил.

Там, наверху, ходили люди. Обычные люди, занятые своими обычными делами, и им было все равно, что где-то под ними сидит и курит Гусев, которого уже второй день, с упорством, достойным лучшего применения, пытаются убить.

А потом Гусев встретил Хомяка.

Хомяк был диггер.[9] На нем были зеленые болотные сапоги, желтые резиновые штаны, желтая резиновая куртка, каска и налобный фонарь. Еще у него был при себе непромокаемый рюкзак и альпеншток. На кой черт ему сдался альпеншток в канализации, Гусев не представлял.

Хомяк пришлепал к Гусеву прямо по трубе, разбрызгивая вокруг себя вонючие сточные воды, и с удивлением уставился на «глок», нацеленный ему в живот.

— Это вот зачем? — спросил Хомяк. — Это ты в меня стрелять собрался, что ли?

Хомяку на вид было лет тридцать, он был худой, сутулый и выглядел совсем безобидным. Гусев отвел пистолет в сторону, но убирать не стал. Времена не те.

— Так-то оно лучше, — сказал Хомяк. — Ты кто?

— Гусев без пальто.

— А я — Хомяк.

— Почему Хомяк?

— Потому что Хомяков.

— Бывает, — посочувствовал Гусев.

— А чего ты тут вообще делаешь?

— Сижу, курю.

— А если в более широком смысле?

— Меня, вроде как, убить пытаются, а я прячусь.

— За что?

— Ни за что.

— Ни за что не убивают.

— Ты, видимо, давно на поверхности не был, — сказал Гусев.

— С утра был, тушенку покупал, — не согласился Хомяк. — И водку. Хочешь водки, Гусев?

— Хочу, — сказал Гусев.

— Тогда топай за мной.

Они пришли в небольшой закуток, где Хомяк держал свой нехитрый скарб. Воняло тут не так сильно, а может быть, Гусев просто привык. Диггер зажег спиртовку, поставил на старый, обшарпанный стол банку тушенки, выложил из рюкзака батон хлеба и бутылку водки. Достал два граненых стакана, откупорил бутылку, набулькал по половине стакана каждому, поставил тушенку греться.

— Вздрогнули.

— За знакомство.

Водка, честно говоря, была так себе, но Гусев все равно почувствовал благодарность.

— Теперь рассказывай, — потребовал Хомяк. — За что тебя пытаются убить?

— О Черной Лотерее слышал?

— Слышал.

— Ну вот.

— А, — сказал Хомяк. — Сколько осталось?

— Часов двенадцать.

— Ну, это ты удачно зашел, — сказал Хомяк. — Я тебя так спрячу, что ни одна сволочь не найдет.

— Спасибо, — сказал Гусев. — Но если за мной придут, могут зацепить и тебя.

— Как придут, так и уйдут, — сказал Хомяк. — Я тут все проходы знаю. Я тебя отсюда в любой конец города вывести могу. Веришь?

— Верю, — сказал Гусев.

— Вот то-то. А по жизни ты чем занимаешься?

— Дворник я. Улицы мету.

— Хорошее дело, — одобрил Хомяк. — Я бы и сам в дворники пошел, но там же люди вокруг.

— Не любишь людей?