Цивилизация в переходное время

691 Хотя, судя по всему, вот-вот должна произойти космическая катастрофа, страх сменяется позитивным настроением, неким торжественным, величавым, благоговейным ощущением, которое вполне соответствует богоявлению. Однако для сновидца пришествие Бога означает крайнюю опасность: небесные тела взрываются на земле, будто огромные бомбы, подтверждая тем самым страх перед возможной мировой войной. Примечательно, что они не вызывают ожидаемого землетрясения, а сами взрывы кажутся странными и необычными. Рядом со сновидцем разрушений не отмечается; падения случаются за горизонтом, и лишь единожды он, как ему кажется, различает вспышку. Таким образом, столкновение с этими планетоидами бесконечно менее опасно, чем было бы в действительности. Главным здесь, по-видимому, является страх перед возможностью Третьей мировой войны, именно он придает всей сцене ужасающий вид. Таково собственное толкование сновидца, и оно, а не само явление, вызывает у него тревогу. Следовательно, все изложенное становится предельно психологичным.

692 О том же говорит и встреча с молодой особой, которая сохраняет самообладание, невозмутимо продолжает заниматься своими делами и пророчит дату смерти сновидца. Она делает это столь торжественно и внушительно, что сновидец находит нужным подчеркнуть количество слов, которые использует девушка (восемь). Что число не случайно, доказывает предполагаемая дата смерти – 8 ноября. Столь пристальное внимание к восьмерке немаловажно, поскольку восьмерка есть удвоение четверки; в качестве символа индивидуации в мандалах она играет почти такую же заметную роль, как и сама четверка[419]. Из-за отсутствия ассоциативного материала рискну выдвинуть лишь гипотетическое объяснение числа одиннадцать с помощью традиционной символики. Десятка – совершенное раскрытие единства, а числа от одного до десяти имеют значение завершенного цикла. Таким образом, 10 + 1 = 11, то есть начало нового цикла. Поскольку толкование сновидений следует принципу post hoc ergo propter hoc[420], число одиннадцать ведет к восьмерке, огдоаде, символу целостности, то бишь к актуализации целостности, о чем уже свидетельствует появление НЛО.

693 Молодая особа, будто бы незнакомая сновидцу, может быть воспринята как компенсирующая фигура анимы. Она выражает бессознательное более полно, нежели тень, поскольку придает личности женские черты. Как правило, она проявляется наиболее отчетливо, когда сознательный разум уже познал собственную тень, и оказывает наибольшее влияние в качестве психологического фактора, когда женские свойства личности еще не усвоены окончательно. Если эти противоположности не воссоединяются, целостность не достигается, а самость как символ противоположностей не осознается. Но при констелляции самость проявляется в проекции, пусть ее истинная природа скрыта анимой и на нее в лучшем случае намекается, как в данном сновидении: анима своим спокойствием и уверенностью противостоит беспокойству эго-сознания сновидца, а упоминание числа восемь указывает на целостность – на самость, которая присутствует в проекции НЛО.

694 Осознание огромного значения самости для организации личности, а также значения коллективных доминант, или архетипов, которые под видом так называемых метафизических принципов определяют направленность сознания, обусловливает тот торжественный настрой, каковой преобладал в начале сна. Это настроение соответствует грядущему прозрению, хотя имеются опасения, что будет развязана мировая война или произойдет космическая катастрофа. Анима, впрочем, ничуть не тревожится. В любом случае ожидаемое разрушение остается вне поля зрения, у сновидца нет реальных поводов для беспокойства, не считая собственной субъективной паники. Анима не обращает внимания на его страх перед катастрофой, зато предрекает кончину сновидца, которая, как мы вправе полагать, и является подлинным источником его страха.

695 Очень часто близость смерти насильственно ведет к совершенству, которого человек не способен достичь никакими усилиями воли или благими намерениями. Это великий завершитель, неумолимо подводящий черту под балансом человеческой жизни. Только в смерти так или иначе достигается целостность. Смерть есть конец эмпирического человека и цель человека духовного, недаром прозорливый Гераклит говорил: «В честь Аида неистовствуют и учиняют пиршества»[421]. Все, что еще не там, где должно быть, все, что еще не дошло туда, куда должно было дойти, боится конца и подведения итога. Мы избегаем, насколько возможно, осознавать то, чему недостает целостности, тем самым мешая себе постигать себя и готовиться к смерти. Самость остается в проекции. В нашем сне она предстает в облике Юпитера, который при приближении к земле превращается во множество малых небесных тел, в бесчисленные «я», или отдельные души, и исчезает внизу, то есть усваивается нашим миром. Мифологически это усвоение намекает на перевоплощение божества, но психологически перед нами вторжение бессознательного в область сознания.