Цивилизационные паттерны и исторические процессы

Можно предложить несколько способов решения данной проблемы. Если возникновение имперских структур рассматривается как долгосрочный процесс и высший уровень формирования государства, очевидный контраст между имперскими традициями различных цивилизаций также должен анализироваться с точки зрения культурных предпосылок. Существуют достаточные основания для вывода о том, что такого рода различия повлияли на ход истории. Представляется очевидным, что китайское видение священного царства, укорененного во всеобъемлющем социокосмическом порядке, было особенно прочным основанием имперского правления и было связано с исключительной преемственностью имперской формации в Китае. Оно допускало также изменяющиеся сочетания культуралистских и универсалистских притязаний на легитимность (первые подчеркивали превосходство традиции, которая воплощала истинный образ порядка, тогда как последние настаивали на исключительной модели миропорядка).

Что касается Запада, можно утверждать, что Римская империя (до и после принятия христианства) опиралась на менее устойчивые культурные основания. Ее первоначальные политеистические рамки могли быть хорошо приспособлены к разнообразию культур и коллективных идентичностей, существовавшему внутри империи24, но они были менее эффективны в наделении имперского центра сакральной властью. Альянс с христианством начиная с IV века привел к значительным изменениям, но основные проблемы остались нерешенными. Как поздняя Римская империя, так и сменившие ее две христианские цивилизации испытывали постоянные трудности с разделением и поддержанием баланса между священной и светской властью, и эта проблема усугублялась распространением гетеродоксий, которые оспаривали установленные образцы. Более того, христианство с самого начала было открыто для двух различных стратегий компромисса с политической властью, которые могут быть описаны как римская и кавказская. Армянское и грузинское государства также приняли христианство в качестве официальной религии в начале IV века, причем каждое из них отождествляло себя с особой версией (Армения с монофизитством, направленным против империи, а Грузия с ортодоксией, направленной против Армении). Это предвосхитило длительную историю вклада христианства в формирование коллективных идентичностей и партикуляризма малых государств, в отличие от империй, стремившихся к универсальному христианскому правлению. Несколько аспектов христианской традиции способствовали партикуляристским тенденциям: понятие избранного народа, которое христианство унаследовало от иудаизма; относительная (но все же ограниченная) открытость для перевода на местные языки и доступность гетеродоксий, которые иногда использовались для демаркации идентичностей25.

Другой паттерн культурного влияния на имперское строительство, по-видимому, преобладал в исламском мире. Представление о том, что исламские традиции исключали любую дифференциацию религии и политики, еще не исчезло из публичного дискурса, но оно было фактически опровергнуто в научных дискуссиях. В настоящее время является широко признанным, что исламская история характеризовалась специфическими формами и траекториями дифференциации, которые не были идентичны тем, что отличали другие цивилизации, и не могли быть сведены к более слабой степени одной и той же динамики. В ходе первых исламских завоеваний более древние традиции и механизмы имперского правления были интегрированы в новый порядок, и тем самым политическая сфера приобрела формы и смыслы, являвшиеся чуждыми первоначальному религиозному видению завоевателей. В то же время сами религиозные рамки развивались в направлении, благоприятствовавшем определенной степени автономии социальной жизни и установлению ограничений на политический контроль над ней26. Попытки примирить эти две тенденции в особой исламской форме империи были сравнительно недолговечными, так что за ними следовали длительные периоды политической фрагментации. Наиболее успешные попытки утвердить в исламском мире имперское правление (Оттоманская, Сефевидская и империя Великих Моголов) были предприняты на поздней стадии и зависели от влияния центральноазиатской номадической традиции имперского строительства.