ЦК закрыт, все ушли... [Очень личная книга]

Очень эмоционально выступал обеспокоенный Стародубцев. У меня сохранился краткий конспект его речи. Моральный дух крестьянства упал, сказал он. Несколько лет подряд идет настоящая война против колхозов и совхозов. Меня обвиняют в антирыночной позиции. Но ведь переход к рынку в том виде, в каком он осуществляется сейчас, самоубийство. Нет рыночного механизма, а то, что создано, — самый настоящий грабеж населения. Вот почему он воюет против сумасшествия, подчеркнул Василий Александрович. Фермерство — это очередная кампания, которых в России было не счесть. В ближайшие десять-пятнадцать лет фермеры страну не накормят. Горбачев отмахивается от Стародубцева: ты меня совсем затерроризировал. Не хочет слушать президент ни о промышленном рэкете — за паршивый насос завод требует с колхоза мяса в пятнадцать раз больше стоимости этого насоса, биржевая цена УАЗика в десять раз раз превышает его стоимость, ни о создании Агроснаба, без которого крестьянину не продохнуть. Он задыхается от отсутствия минитехники. Если президент не хочет выслушать радетеля за интересы кормильцев народа, то он надеется, что это сделает Секретариат родного Центрального Комитета.

Министр сельского хозяйства Черноиванов возмущенно говорил о том, что подскочившая цена на «Кировец» (86 тысяч рублей при прежней стоимости 46 тысяч) — это грабеж, что из-за неконтролируемого роста цен только в 1991 году разорились пятнадцать процентов колхозов. Замминистра финансов Краснопевцев подчеркнул, что отпуск на свободу цен в сельском хозяйстве приведет его к краху, что нужно сохранить государственное регулирование цен хотя бы на основные виды сельскохозяйственных машин— тракторы, комбайны, автомобили, что все ведущие страны мира имеют целевые государственные фонды поддержки сельского хозяйства. Вице-президент ВАСХНИЛ Прошкус тоже приводил примеры из практик» других стран, которые, сначала отпустив цены на свободу в сельском хозяйстве, через некоторое время вынуждены были снова возвращаться к их регулированию. И уж совсем мрачную картину развала аграрного сектора и всеобщего хаоса нарисовал седой, спортивного вида человек — заведующий отделом аграрной политики ЦК КПСС Иван Иванович Скиба. Он представил проект постановления по обсуждаемому вопросу, а также прилагаемую к нему докладную записку.

Выслушав мнения специалистов, председательствовавший Шенин обратился к секретарям: «Давайте, товарищи, выскажем свое отношение к услышанному». Я посмотрел в сторону Строева. Ему бы задать тон в прениях. Но Егор Семенович слова не попросил. Может быть, потому, что прекрасно понимал: и это высокое собрание ничего не решит.

Новички, видно, еще не потеряли веру во всесилие ЦК КПСС. Секретарь ЦК Валерий Калашников, еще полмесяца назад занимавший скромный пост доцента в Ленинграде, попросил слова и решительно прошелся по проекту постановления, не оставив на нем живого места. Его речь сводилась в основном к стилистическим погрешностям документа, рожденного -в отделе аграрной политики.

Галина Семенова предложила: может, разработать серию постановлений ЦК по крестьянскому вопросу? Она еще верила в силу постановлений, хотя было ясно, что они уже не срабатывают, что нужен принципиально новый механизм доведения до первичных парторганизаций мнения Центрального Комитета. Не исключено, что в Галине Владимировне проснулся бывший главный редактор «Крестьянки», когда она, руководитель журнала, благословляла робкого литературного сотрудника на цикл материалов о социальном обустройстве села.

У меня вдруг возникла ассоциация. Шестидесятые годы, время славы Константина Симонова. Неимоверный успех романа «Живые и мертвые». Сцена, когда начальник авиации Западного фронта, сбитый в небе, лежит во ржи в полубессознательном состоянии. И вдруг он отчетливо понял, что никакой он не генерал и не командующий авиацией, а всего-навсего розовощекий лейтенантик, командир экипажа одного-единственного самолетика. Получив немыслимые полномочия и громадную власть над подчиненными, он остался в душе подчиненным, не поднявшись до высот государственного мышления.

Неловкое положение попытался спасти Егор Строев:

— Если потребуется, мы сочиним золотую бумагу. Я имею в виду постановление. Поверьте, они не выполняются. Можно редактировать сколько угодно. Поэму сочинить, в конце концов. Если бы крестьянам стало от этого легче...

Строев подавил закипавшую злость, перешел на деловой тон:

— По отношению к жителям села допущена очередная несправедливость. В результате непомерного, не контролируемого государством роста цен на промышленные товары финансово-хозяйственная деятельность большого числа колхозов и совхозов оказалась парализованной, часть их находится на грани банкротства. Идет сокращение объемов производства, сворачиваются программы социального развития села. Разрыв в доходах крестьянских семей по отношению к другим категориям населения не только не сокращается, но еще больше усиливается. Сельский труженик все чаще лишается возможности своевременно получать зарплату за уже вложенный труд.