ЦК закрыт, все ушли... [Очень личная книга]

Сейчас последняя домохозяйка, не говоря уже о людях просвещенных, знает, что за большинством изданий не стоят ни ЦК, ни обком-горком, ни министерство-ведомство. Поэтому никому дела нет до заезжего корреспондента. Никому он не нужен, никто с ним не хочет разговаривать. Большинство средств массовой информации учреждено творческими коллективами редакций, и уже никто не боится, что после критической статьи последуют санкции. Все труднее и труднее собирать информацию для публикаций. В коммерческих, да и в ряде государственных организаций откровенно требуют плату за сведения. Журналисты уже не та влиятельная сила, за спиной которой власть. Бывают ситуации, когда корреспондент возвращается в редакцию несолоно хлебавши. Парткомов, куда обычно обращались журналисты, нет, к должностным лицам не пробиться— они наотрез отказываются от встреч с представителями прессы. Жаловаться — секторов печати тоже нет. Новые подразделения, призванные работать со средствами массовой информации, не созданы.

Похоже, ушли в небытие и жанры старой журналистики. С газетных полос исчезли фельетоны, проблемные статьи, публикации на темы морали, очерки, портретные зарисовки. Когда-то ими зачитывалась вся страна. Газетные материалы все заметнее приобретают коммерческий характер. Опытный глаз безошибочно угадывает ловко закамуфлированную косвенную рекламу, за которую фирма отстегнула автору немалую сумму. Но — значительно меньше тех денег, которые пришлось бы платить газете при «живой» рекламе. А так заплачено ее конкретному работнику. Вполне возможно, что он поделился полученной суммой с человеком, от которого зависит расположение материалов на полосе. Все крупнейшие коммерческие структуры имеют «своих» журналистов во всех более-менее популярных изданиях, экономя таким образом немалые средства.

Работая над пакетом постановлений ЦК по вопросам средств массовой информации в 1989—1990 годах, мы в самом кошмарном сне не могли представить себе, куда зайдет через пару лет стихийно развивающаяся, брошенная всеми журналистика.

Труд журналиста — весьма сложный. Понимая это, мы разрабатывали такую систему мер, которая держала бы его в хорошей профессиональной форме, способствовала стремлению к постоянному поиску, безупречной точности, выверенности и продуманности оценок. Журналист должен отличаться компетентностью, инициативностью, чувством нового, целеустремленностью в доведении дела до конца. От него требуется гражданское мужество в отстаивании государственных интересов, в борьбе с теми, кто наносит вред престижу нашей страны, нашему народу, ставит под сомнение курс на перестройку, бросает тень на политические и экономические реформы.

Я нисколько не лукавлю, рассказываю все, как было. Если кто-то сочтет, что сектор печати ЦК и работавшие там люди требовали от редакционных коллективов чего-то невозможного, я готов выслушать любые, даже самые острые замечания в свой адрес. Думаю, цековские «кураторы» ничему плохому журналистов не учили. Наоборот, эти рекомендации не потеряли своей актуальности и сегодня, безусловно, с поправкой на время и изменившиеся идеологические установки. Я погрешил бы против истины, если бы не сказал, что наши рекомендации партийным журналистам были выдержаны в духе решений пленумов ЦК КПСС. Но общая тональность, повторяю, была патриотической, направленной на консолидацию общества.

Разве такая задача не стоит сегодня? Думаю, нынче она даже острее, чем была в конце восьмидесятых. Союз распался, печать полна уже не ноток предвзятости и неуважительности в отношениях одного народа к другому, а прямых обвинений друг друга. Но ведь прошлое учит: в самые крутые времена единство удваивало, удесятеряло наши силы. И жаль, например, что кое-кто легко забывает о помощи, полученной от той же России в трудные дни, и не спешит возвращать долги, считая сегодняшние успехи своей личной заслугой. Меня, например, недавно потряс факт: в смоленских селах и поныне, в конце девяностых, население почти вдвое меньше, чем до войны. Скажу откровенно: когда я вижу непреодоленные изъяны российского Нечерноземья, мне, белорусу, становится стыдно за наше общее беспамятство.

В пылу политических баталий, дележа имущества и опьянения от свободы мы забыли о том, что журналист должен быть выше мелких раздоров и страстей. Забыли, что когда-то великий Пушкин назвал журналистов сословием людей государственных. Вхождение в рынок изменило многих моих коллег до неузнаваемости. Вмиг были забыты благородные порывы, которые заставляли бросать все личные дела и ехать на край света, чтобы защитить неизвестного тебе человека. Притом защитить безвозмездно. Разве можно было считать вознаграждением те жалкие гонорары, которые положены были за написанные жаром сердца газетные столбцы, производившие переворот в душах читателей? Куда все это девалось? Где стремление помочь людям, обществу, стране?