Цота. Планета изгоев

Пойто вздыхал, пожимая плечами. Я все понимала. Король сам приказал держать меня подальше. Не хочет, чтобы я его таким видела. Каким? Раненым, больным, страдающим… Еще и лишенным одной из родовой гордости яссов – брони на интимном органе. А я просила ее удалять? Мы, вроде, и так неплохо справлялись. Разве невозможна семейная идиллия без нормального секса?

Нет же, король захотел, и король сделал. А теперь от "наркоза" отошел, мучается и все вокруг на нервах.  Чугго второй день избегает общения со мной, Шакко при встрече подмигивает и как-то странно морщится, кажется, он не знает, как правильно реагировать на поступок лучшего друга, почти брата и повелителя в одном лице.

И сон у обоих яссов сразу пропал. А еще только середина зимы.

* * *

Спустя неделю

Ветра стали тише и снег больше не метет. За окнами посветлело, мутно-багровый лик Антарес сейчас особенно напоминает земное январское Солнце. Значит, осталось немного ждать до весны. Здесь, на Цоте, сезоны сменяют друг друга с немыслимой быстротой.

Я надеваю утепленную сианскую куртку и долго гуляю во дворе, стараясь не смотреть в сторону подвала. За ним у самой стены навален большой сугроб, прячущий место костра из заиндевевших трупов.

Шакко облил тела специфической жидкостью, дающей слабое зеленоватое пламя почти без дыма и запаха гари. Местное топливо для крансфера, которое не использовали, поскольку удалось переоборудовать «пескоход» на электробатареи. Теперь горючая смесь здорово пригодилась. Ковер тоже пришлось сжечь, он так пропитался кровью, что вряд ли подлежал чистке. В него завернули сразу двоих бородачей и выволокли из дома. Видела, как Пойто замывал бурый след в коридоре.

Кажется, по весне даже праха не найдем. Довольный своей работой, Шакко заверил, что не осталось ни малейших  останков нападавших и их жертв. Но все равно на месте сожжения поставлен курган из снега. В назидание нам самим. Думаю, яссы сделали должные выводы. Эта не последняя зима на Цоте.

Еще немного поброжу у дома и навещу Джелло. После того, как ему обработали и зашили страшную  резаную рану в боку, он почти неделю находился в глубочайшем сне. Похоже, это еще одна особенность его расы – восстанавливать пораженные ткани тела в состоянии полнейшего анабиоза.

По словам Шакко, даже шрамы будут едва заметны. Сам он после бойни немного  хромал, но это не сказывалось на его живом нраве. После сна Шакко будто помолодел и стал еще разговорчивей. Мы снова легко общаемся и даже порой шутим на нейтральные темы. Правда, кое-что изменилось. Взамен снисходительной доброжелательности теперь я чувствую к себе настоящее уважение. Теперь мы на равных. И даже более того, я несколько выше, поскольку  часть короля, а это очень серьезно для яссов.

Даже Чугго при всем его недовольстве недавним поступком сородича признал во мне полноправного члена семьи, а не постельную игрушку, которую всегда можно заменить. Кажется, Чугго все еще осмысливает тот факт, что «ящерка из харчевни» спасла жизнь ему и остальным яссам.

Когда Джелло вчера очнулся, сразу велел позвать меня. Конечно, я прибежала как угорелая и разревелась, едва зашла в зал. Осторожно легла поверх одеяла и гладила кончиками пальцев лицо Джелло – осунувшееся, серое… родное. Он долго ничего не говорил, просто смотрел мне в глаза. Внимательно и встревоженно-печально. Потом прижал мою ладонь к сухим, бесцветным губам. Сомкнул веки.

— Аарин, ты моя жизнь.

— А ты моя жизнь. Я без тебя не могу. Пока ты есть,  я тоже живу.

Не хотела патетики и высоких слов, просто сказала то, что мне было нужно сказать сейчас. За спиной вдруг послышалось странное сопение. Я оглянулась и увидела всю троицу разом. Шакко опустил голову, кажется, тер свой единственный глаз. Пойто кусал пальцы и жалобно кривился, часто моргая.

А Чугго… он плакал. По задубевшей смуглой коже лица катились крупные горошины слез, которые он и не пытался скрыть. Плачущий старый ясс, боевой генерал, наверно, это неправильно. Недаром Джелло усмехнулся и прошипел что-то ехидное в его адрес. Или напротив ободряющее. Захлебываясь в своих эмоциях, я  не разобрала оттенки интонации.

Мне вообще хотелось побыть с Джелло наедине. Но почему-то никто не собирался  уходить из комнаты. Они глазели на нашу встречу и вздыхали. Король самодовольно улыбался, будто только что одержал решающую победу, а я медленно целовала его, пока он не  застонал, словно от боли.

— Ари… подожди. Мне еще рано. Просто ложись рядом. Нет, не уходи. Больше не уходи.

Наконец-то все "отмерзли" и зашевелились  - занялись своими делами, догадавшись оставить нас вдвоем. Я прижалась к груди Джелло немного сконфуженная. Поняла, почему он остановил мои ласки. Ему нужно залечить раны ниже пояса, а я тут с нежностями лезу. Каким бы холодным и равнодушным Джелло не казался снаружи, я-то знаю, что у него горячая кровь и страстная натура, часто жаждущая близости. И сейчас некоторые желания очень болезненны.

Я прямо его спросила. Впервые заговорила о том, что он с собой сотворил. Разве Джелло мог ответить иначе…