ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны

Но усилия Джоссельсона по спасению агентов Конгресса от дискредитирующих обвинений были обречены на неудачу. Теперь дыра была больше, чем лодка. Если раньше на регулярных дневных приёмах в Лондоне, Париже и Нью-Йорке в течение многих лет циркулировали лишь неопределённые слухи, то теперь они начинали превращаться в реальные факты. Позже Мэри Маккарти говорила своему биографу Кэролу Брайтману, что приблизительно в 1964 году Джоссельсон перехватил её письмо для «Нью-Йорк Таймс», в котором она отстаивала независимость журналов Конгресса, «потому что он знал, что это неправда». Он сказал: «Перестань, дорогая. Забудь это». Почему же Управление не оставило Конгресс в покое, а продолжало держать его под колпаком? Конгресс, который сам был способен в полной мере заботиться о себе и о своих собственных органах? Что это - спесь или тщеславие, что вдохновляло то злополучное решение цепляться за Конгресс, когда сам Джоссельсон умолял о независимости? По словам Дианы Джоссельсон, «они за него держались... потому что это был один из их немногих успехов. Но они должны были его отпустить, если действительно заботились о целостности Конгресса» [961]. Но у секретной операции есть и бюрократическая составляющая, которую трудно сломать. В течение двух десятилетий работа сотрудников ЦРУ обуславливалась проектной системой, которая поощряла расширение, а не сокращение. Управление, придавая чрезмерное значение развитию слоноподобной всемирной тайной инфраструктуры, не заметило, что риск вскрытия такой системы увеличивался по экспоненте. «Это - единственная страна в мире, которая не признаёт тот факт, что некоторые вещи лучше, если они меньше» [962], - прокомментировал позже Том Брейден.

«Никто, конечно, как предполагалось, не знал, откуда финансировался Конгресс, - утверждал Джейсон Эпштейн. - Но к середине 1960-х тот, кто не знал этого, был глупцом. Все знали. В то время директор Фонда Фарфилда [Джек Томпсон] был моим хорошим другом, и я поспорил бы с ним и сказал бы: «О, давай не будем, Джек, какой смысл притворяться?». А он бы ответил: «О нет, нет, нет. Это совершенно не так. Мы - независимое образование и ничего не имеем общего с ЦРУ» [963]. Однажды, обедая со Спендером, Эпштейн заметил: «Стивен, я думаю, что за всё платит Центральное разведывательное управление США, а вам не сказали, и вы должны выяснить прямо сейчас, что же происходит». Спендер ответил: «Я выясню, я собираюсь поговорить с Джеком Томпсоном и узнать прямо сейчас, правда ли то, что вы мне говорите». Некоторое время спустя Стивен позвонил Эпштейну и сказал: «Ну, я действительно поговорил с Джеком, и он ответил мне, что это не так, и я думаю, что это неправда». «Так всё и пошло, - заметил Эпштейн позже. - Никто не хотел признавать, что финансирование действительно было. Но я думаю, что все всё знали, но никто не хотел ничего говорить» [964].

Спендер отслеживал слухи как минимум с 1964 года. Письмо от Джона Томпсона Спендеру, датированное 25 мая 1964 года (за три месяца до разоблачений Пэтмана), в котором Томпсон отклонил как смешное утверждение, что Фонд Фарфилда был прикрытием для американского правительства [965], является доказательством этого. Два года спустя Спендер написал письмо Юнки Флейшману, в котором поднял тот же самый вопрос о финансировании. Агент ЦРУ и директор фонда Фарфилда Фрэнк Платт переслал письмо Спендера Джоссельсону с примечанием на конверте: «Сожалею, что это письмо к Юнки добиралось до вас так долго, но оно дошло». Только после того как письмо Спендера было просмотрено ЦРУ, Флейшман добавил собственные яркие опровержения в письме к Спендеру: «Конечно, так как здесь участвует Фонд Фарфилда, мы никогда не принимали никакого финансирования ни от какого правительственного учреждения» [966]. Это было, конечно, грубым обманом.

Согласно истории, рассказанной Мэри Маккарти, Спендер когда-то услышал экстраординарное признание от Николая Набокова. Маккарти утверждала, что сам Спендер ей рассказал об этом случае: однажды, когда он ехал в такси с Набоковым, внезапно тот повернулся к нему и просто всё ему выложил, а затем выскочил из такси. «Это была история уже из вторых рук, переданная мне от Мэри, - признала биограф Маккарти Кэрол Брайтман. - Но вы можете вообразить себе, как это произошло. Вы можете предположить, что такие инциденты, как этот, происходят десятки раз, снова и снова. И это, должно быть, являлось своего рода шуткой» [967]. «Я думаю, что Набоков надул Стивена с самого начала» [968], - позже уточнила Наташа Спендер. Конечно, Спендер знала о слухах с 1964 года и даже раньше, как показал подсчёт Воллхейма.