ЦРУ раскрывает свои секреты... Ветераны ЦРУ о тайных операциях в СССР

У нас даже было понятие «Московские правила», которое употреблялось в отношении работы с максимально возможным уровнем безопасности и разведывательной деятельности. Мы считали, что самым большим вызовом была работа в Москве, работа против КГБ на его территории.

Я знаю, что это так забавно. Хорошо, я постараюсь ответить на этот вопрос. Если вы сегодня зайдете в Интернет и забьете в поисковик «Московские правила», вы увидите конкретный список предполагаемых «московских правил», но это все будет не так, как я это помню. Я помню все несколько иначе.

Главным образом под «Московскими правилами» мы понимали то, что мы должны были осознавать, что все время находимся под наблюдением противника и должны были действовать соответствующим образом. К этому существовал целый ряд более мелких дополнений. Некоторые вещи, о которых вы можете прочитать сегодня онлайн, звучат довольно драматично, но это не так, как я понимал их в то время. Мы использовали это понятие, как правило, чтобы просто сослаться на самый высокий уровень разведывательной деятельности.

О работе ЦРУ в Москве

Для того чтобы попытаться понять, какая задача стояла перед ЦРУ в Москве в 70-е и 80-е годы, в первую очередь необходимо осознать, что в целом по всему миру мы имеем широкий спектр задач, которые мы выполняем. Мы вербуем, мы разрабатываем, мы устанавливаем связи.

В Москве у нас была гораздо более ограниченная задача из-за вездесущего КГБ и того, что мы называли «враждебным окружением». У нас было две вещи, которые мы пытались делать. Одна из них заключалась в организации встреч с нашими агентами с целью обмена информацией между людьми на местах в Москве. А вторая — в проведении технических операций для получения информации с помощью технических средств. Вот что на самом деле в той или иной степени мы пытались делать в Москве в 1980-х годах.

Я думаю, что история показала, что в течение 70-х и 80-х годов наиболее успешной операцией была операция Толкачёва. Он работал на нас с 1977 по 1985 год. Он был авиационным инженером. Я знаю, что этот случай очень хорошо известен в России. Но я думаю, что с американской точки зрения это был чрезвычайно успешный пример, который сегодня, возможно, является величайшим событием той эпохи.

В 1970-е годы было также дело Огородника, которое было очень успешным в плане предоставления Соединенным Штатам разведывательных данных о внутренней и внешней политике (СССР). Огородник работал дипломатом и имел доступ к конфиденциальной информации во время переговоров об ОСВ (ограничении стратегических вооружений). Таким образом, это была очень секретная и важная операция в 70-е годы. Конечно же, до этого был случай Пеньковского. Таким образом, это, вероятно, самые громкие дела.

Когда я приехал в Москву в 1984 году, в КГБ знали, кто я. Я служил в других местах за границей, у меня были с ними общие контакты. Я знал, что они имели информацию обо мне, в частности из-за событий, которые произошли в Африке, где я служил в одной из стран, в которой было большое советское присутствие. Во время моей работы в Африке стало очевидно, что они знали, кто я. Так что все было понятно.

Поэтому, когда я отправился в Москву, было ясно, что я был на их «радаре», что они будут знать, кем я был, с момента моего въезда в страну. И это означало, что я, вероятно, буду в той или иной степени находиться под наблюдением с момента выхода из самолета и до моего отъезда. И в самом деле, когда я служил в Москве, с самого первого дня я был под контролем, под наблюдением. Я ожидал этого. Все это было частью предполагаемого плана моей работы. И поэтому я должен был принять соответствующие меры, чтобы быть в состоянии делать работу, которую мне нужно было выполнять.

В личном плане находиться под наблюдением все время было… Я бы сказал, что это сравнимо с пребыванием на сцене. Я имею в виду, что, по существу, мне надо было играть свою роль с первой минуты своего пребывания и до момента отъезда. Я не играл только тогда, когда я был внутри корпуса ЦРУ, где мы чувствовали себя в безопасности. Но везде я должен был работать с мыслью, что за мной наблюдают. Таким образом, я выдумывал историю о том, кто я и что я делаю, для того чтобы попытаться сделать наблюдение за мной максимально комфортным. Так, чтобы они не были очень бдительными, когда я пытался сделать переход от нерабочего состояния к рабочему.

Через несколько лет после того как я побывал в Москве, я прочитал книгу Рэма Красильникова. И для меня была в какой-то степени большая честь узнать, что он считал меня, о чем он пишет в своей книге, самым артистичным оперативником ЦРУ. И я думаю, что он имел в виду некоторые методы, которые я использовал, и это очень важно, потому что я на самом деле считаю, что то, что я делал, было своего рода театральным представлением. Не только тогда, когда я выполнял какое-то задание, но все время, потому что я всегда был под наблюдением.