Цугцванг

У меня есть с собой несколько веществ. Долго думал и понял, что мышьяк – просто банально; стрихнин – вещь хорошая, но боюсь не успеть сделать все, что запланировал, сколько проработал, так и не научился соизмерять дозу со временем наступления смерти; кураре – почти то же самое, что и стрихнин – боюсь; рицин – почему нет. Яд действует в течении тридцати шести – семидесяти двух часов. Однако ближе к финалу появляются галлюцинации и припадки. До такого состояния не хочу себя доводить. Действует через шесть часов, после появления тошноты и лихорадки можно смело готовиться к финалу. Завтра ночью его выпью, утром напишу прощальную записку, положу ее на стол рядом с дневниками. Да, я думаю выложить стопку своих дневников, возможно еще и Список. Так будет честно. В записке признаться во всем. Оставался вопрос, как покончить с собой. Перебирал возможные варианты; понимаю, что все это бред. Справедливо будет завершить свою историю тем, что я умею делать лучше всего, как сказал Джерри: «Беспристрастно. Глаза в глаза». Уже принес из спальни родителей большое зеркало, поставил тут, в зале, помыл его. Все готово. Рядом стол, куда выложу свои памятные страницы. Правда, они не столько памятные, сколько просто отражают мою жизнь. Они – и есть моя жизнь.

Через пятнадцать минут часы пробьет полночь, и я выпью приготовленную жидкость. Собственного, яд мне нужен только для того, чтобы я не струсил в последний момент. Так или иначе финал близок. Шесть часов. А после начнет действовать яд, несколько часов в мучениях и все. Но я не желаю испытывать на себе это действие, ибо… Это неплохая мотивация, чтобы спустить курок.

Раз, два, три.

Значит до полудня я должен все успеть. Может не спать? Почистить «глок», придумать записку, все равно с первого раза ничего нормального не напишу, придется несколько черновиков истратить прежде, чем я удовлетворюсь. Хотелось бы помыться.

Весьма забавно, что почти две сотни лет назад Лермонтов вложил в мысли героя слова, что с такой точностью находят отражение во мне. Вот, что значит – гений! Вот, что значит – всемирно актуальная классика!

«И, может быть, я завтра умру!.. и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие – мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь – из любопытства: ожидаешь чего-то нового… Смешно и досадно!»

Смешно и досадно.

15 июля, среда

Девять часов утра.

Я готов.

Все разложено по своим местам. Действительно, всю ночь потратил на идеальную прощальную записку, вышло три альбомных листа, чуть меньше, чем планировалось.

Во время второй кружки чая пришла идея написать Тасе личное сообщение с извинением и признанием. Наверняка она не увидит записку и не узнает, что я уехал и что с собой сделал. Нет, ни в коем случае мое решение не соотносится с ней, это не из-за нее, а из-за меня. Все случилось так лишь потому, что это я.

Я представил ее лицо, ее улыбку, смех, глаза, которые выражают искреннее любопытство и страсть узнать твои тайны, познакомиться с истинным тобой. У нее удивительные глаза. Но какого они цвета? Черт! Я не помню. Зато навсегда запомню взгляд. Он пленял. Чудеснее нет ничего.

Ей я ничего не написал о самоубийстве. Не хочу, чтобы она знала. Мне важно другое, признаться ей в чувствах, которые у меня есть, сказать, что мне было хорошо с ней, что она сделала меня самым счастливым человеком, сказать, что я ее люблю. Хочу, чтобы она это знала. Попросил прощения за свою ложь, за всю боль, что я ей причинил. За все. Она была тем человеком, который смог меня раскусить, понять и принять всех моих демонов. Я влюбился в рай в ее глазах, а она полюбила ад в моей душе.

Отредактировал текст и отправил ей. Прочтет она его позже, ибо еще спит. Надеюсь, что тем самым изменю ее мнение. Я не хочу, чтобы меня ненавидели, я хочу, чтобы меня поняли. А она как никто другой умеет это делать. В этом и проблема. Моя проблема. Я желал, чтобы меня поняли, но не ожидал, что это случится. Я готов был любить, но не думал, что смогу стать любимым.

Прости меня, Тася. Тысячу раз прости.

Начинает кружиться голова и трудно дышать. Это действовать начал яд – рано что‐то – или страх? Скорее второе. Все же это финальный штрих, что должен выглядеть идеально. Еще немного и встречусь со своими родителями. Я скучал. Всегда. Возможно, они будут недовольны, что я пришел так рано и не отработал ту двойку по физике. Они, наверное, надеялись, что я к ним приду гораздо позже. Но думаю, что смогу объяснить им все.

Итак, это последняя моя запись. Теперь я заканчиваю свой дневник и больше вести их не буду. На этом ставлю точку.

Спасибо всем за опыт в моей жизни, за прекрасные мысли, за мое взросление и мою жизнь. Я благодарен каждому и каждого прощаю. У меня была насыщенная жизнь именно благодаря всем вам. Прошу простить меня за все. Я искренне раскаиваюсь во всем.

Моя лебединая песня спета.

Простите.

Спасибо.

Прощайте.

Глава 9. Post Scriptum.