Цукиёми: И жили они долго и счастливо...

— Твоя будущая родственница — очень милая девушка, — Рин улыбнулась. — Хочешь, сходим ко мне, у меня обед?

— Да, с удовольствием, — про себя Обито подумала, что хочет увидеть мужа Рин и её детей, ведь встретиться с ними после её «амнезии» никак не выходило.

— Тогда пойдём, подруга, — Рин протянула ей руку.

Она сжала тонкие пальцы куноичи. Ей было приятно, но это было приятие другого уровня. Любовь к Рин никуда не пропала, но трансформировалась в сестринскую заботу и даже в какой-то мере материнские чувства, ведь в том мире та навсегда осталась тринадцатилетней девочкой.

— Слушай, я давно тебя хотела спросить, да всё как-то не до этого было, почему я с трудом могу выполнять даже элементарные техники, а с шаринганом вообще справиться не могу, либо не получается активизировать совсем, либо только на очень короткое время?

Рин засмеялась и, взглянув на удивлённо лицо Обито, сказала:

— Прости-прости, я просто даже не думала, что ты будешь делать какое-то ниндзютцу. Удивительно, что у тебя получились простейшие техники. Ты всё-таки очень сильна. Разве ты не знала, что при беременности практически невозможно контролировать свою чакру?

— Нет…

— Этому учат в младшем классе для девочек.

— Хм. Я, видимо, забыла. Расскажи.

— Чакра, если ты помнишь, является смесью физической и духовной энергий, которые при должных тренировках шиноби смешивает и с их помощью совершает ниндзютцу. С трёх месяцев беременности у плода образуются каналы чакры и система её циркуляции, которая создаёт помехи в циркуляции чакры в теле будущей матери. Это практически невозможно контролировать, и зависит от того, что делает плод: спит, ест или бодрствует. Нет контроля чакры — нет и ниндзютцу. Поэтому куноичи практически не становятся многодетными мамами, рожают одного, максимум двоих детей. Быть в течение долгих месяцев совершенно беспомощной тяжело и физически, и морально. А многие шиноби-мужчины женятся и обзаводятся потомством от простых женщин, хотя такие дети обычно слабее, чем дети от двоих шиноби.

— Значит, Араши будет сильным? — улыбнулась Обито.

— Думаю да, клан Учиха вообще не признаёт в качестве спутниц простых женщин и всегда брал в жён только сильных куноичи рангом не меньше чуунина, но в большинстве — дзёнина. Та же Микото, мать Итачи и Саске, или мать Шисуи. Твоя мать опять же. Да и Какаши, которого приняла твоя семья, довольно силён.

— Наруто очень сильна, — задумчиво кивнула Обито.

— Да, Наруто и без биджуу, запечатанного внутри, была бы сильной куноичи, если вспомнить, кто её родители. Так что известные кланы тем и могущественны. Простая генетика.

— Я никогда об этом не задумывалась, спасибо, что рассказала.

— Мы уже пришли.

Они вошли в квартиру, небольшую и уютную. Раздался топот маленьких ножек, и к ним выбежали две маленькие смуглые черноволосые и темноглазые девочки.

— Мама! Мама пришла! — вслед за детьми вышел мужчина. Обито знала, что его зовут Умино Ирука и он работает учителем в Академии ниндзя. Не особо красивый: скуластое лицо, темные волосы завязаны в толстый короткий хвост на макушке, смуглая кожа, карие глаза, поперёк через переносицу пролёг довольно широкий тёмный шрам. Но он смущённо улыбнулся им, и Обито поняла, что привлекло в этом мужчине её подругу.

— Добрый день. Рин, Обито-сан, — Обито сначала удивилась, что они знакомы. Но потом подумала, что если они с Рин подруги, почему она не должна знать её мужа?

— Мы пришли на обед, — Рин мимоходом чмокнула Ируку в щёку.

— Да, я как раз приготовил мисо-суп, девочки уже поели, — тот снова улыбнулся доброй и красивой улыбкой.

Обито и Рин прошли на кухню.

— Я не помню, как зовут твоих дочерей, — смущенно напомнила подруге Обито.

— Ох, прости, это я всегда забываю о твоей амнезии, — Рин налила в миски суп и поставила перед Обито.

— Они погодки, мне всегда хотелось двоих детей, и я решила разобраться с этим как можно быстрее, — куноичи засмеялась. — Старшая родилась осенью, я назвала её Аки, скоро ей будет четыре годика. Когда родилась младшая, шёл весенний дождь, я назвала её Амэ, ей сейчас два с половиной.

— Да, я помню с детства, что в твоей семье принято давать имя из трёх букв и на один иероглиф. Хотя тебе твоё имя не очень идёт, я считаю, что ты очень даже приветливая…

Рин улыбнулась.

— Когда я родилась, то долго молчала, сердито смотря на маму и акушеров, которые хлопали меня по попе, вот и получила имя «Рин» — «неприветливая».

— А я всё гадала, в чём же подвох, — обе засмеялись.

— Какаши ушёл на миссию? — спросила Рин после того, как они поели и стали пить чай.

— Ага. Вернётся через два дня, — Обито невольно улыбнулась, вспоминая мужа.

— Ага, ты улыбаешься! — поддразнила её подруга. — Ты снова в него влюбилась, ну признай, влюбилась же, правда?

Обито смутилась и почувствовала, что краснеет.

— Я… думаю, что да…

— О-о-о… — закатив глаза, протянула Рин. — Я так рада за тебя и за него. Всё-таки такую любовь не может разрушить никакая амнезия.

— Да, наверное, ты права, — хмыкнула Обито, сладко щурясь. Её сердце трепетало от одной мысли, что можно будет делать с мужем, когда он вернётся со своего задания.