Цунами. Книга 2. Узел Милгрэма

Я перечитал в поисках свидетелей весь интернет, прошерстил всю жёлтую прессу, но нигде ни словечком, ни запятой не упоминается о магической фигне. Вернее, косвенных данных — выше крыши: есть такие ресурсы в сети, на которых обсуждается различная эзотерическая хрень — кармы, чакры и прочая галиматья, но конкретно об амулетах ничего не говорится. Всемирный жидо-масонский заговор. И только один смелый человек во всеуслышание объявил о существовании могущественного артефакта — и, кстати, именно петуха. И зовут этого человека?.. Правильно — Александр Сергеевич Пушкин. «Сказку о золотом петушке» читали? Логично так же предположить, что существуют артефакты в виде золотой рыбки, в виде белочки, зеркальца, ну и, наконец, просто кольца с зелёным камнем. Помните? — «храни меня, мой талисман…»

Словом, думал я найти социальную сеть супергероев, а пришёл к выводу, что все владельцы артефактов рано или поздно начинают страдать манией преследования, и никто-никто не обменивается информацией друг с другом. Основной источник информации об аномальных предметах — ошибка хозяина, которая стоит ему или жизни, или самого артефакта. Была, конечно, у Юси теория небольшая, что аномальные штуковины, подобно Кольцу Всевластья, самолично выбирают себе носителя. Вроде как у них есть изначальные хозяева, к которым они стремятся. Типа — предмет ищет реинкарнацию изначального владельца. Но это уже запредельный бред, согласитесь?

— Как ты сказал? — обалдело переспросила Барбара.

— Запредельный бред?

— Нет, раньше. Реинкарнация?

— Да.

Барбара рассеянно уставилась в пространство.

— Кажется, я знаю, кто вам может помочь, — сказала она вдруг.

Правый

Очевидно, Барбара думала, что мы начнём скакать от радости, но случилось ровно наоборот: Егор сказал, что ему артефактов хватило на Урале.

— Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Погоди, — сказал я. — А что, может быть хуже, чем сейчас? Ты предлагаешь гордо сдохнуть?

— Я надеюсь, что кроме нас никто не сдохнет.

Опа! В ход пошла тяжёлая артиллерия. Ну, ладно, док, надеюсь, ты понимаешь, что это значит — война. Я мало жил, и жил в плену, таких две жизни за одну — это про меня!

В шахматах такая позиция называется «цугцванг», принуждение к ходу. Как витязь на распутье: налево пойдёшь — люлей огребешь, направо пойдёшь — люлей огребёшь, прямо пойдёшь — люлей огребёшь, и думай быстрее, а то прямо здесь люлей огребёшь.

А история, которую нам поведала Барбара, была на самом деле крайне интересна. Далеко-далеко, на Тибете, недалеко от Лхасы, стоит буддийский монастырь Вангъял — на местном диалекте это означало «Держатель силы». На самом деле это оплот тибетских сепаратистов, и китайские власти давно ищут подступы к этой твердыне, но в том и штука, что Вангъял недоступен боевой технике — это подземная обитель, и где конкретно она находится, на картах не найти, а наобум — придётся всю горную гряду бомбить. Войска КНР постепенно прочёсывают горы, но это всё равно, что иголку в стоге сена искать.

Раз в год туда тайными тропами добирается Его Святейшество Далай-лама, чтобы исцелить всех раненых бойцов за независимость Тибета. Далай-лама противник насилия, но отказать в исцелении не может. Дело в том, что Вангъял — это действительно «Держатель силы». Там хранится гидра — магический амулет, вот уже многие сотни лет, принадлежащий Великим Учителям. Именно гидру схватил в руки двухлетний Лхамо Тхондруб, когда странствующие монахи предложили ему выбрать любимые игрушки предыдущего Далай-ламы.

Свойства гидры доподлинно неизвестны, но люди, слышавшие о ней, утверждают, что она запускает процессы регенерации в организме. Чуть ли не мёртвых к жизни возвращает.

— То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет? — хмыкнул Егор. — Это утопия, я на это не подписываюсь.

— Понятно. Но разве это мешает рискнуть? Вас здесь что держит? Суд?

И тут до меня дошло. Егор боится! Боится, что ничего не получится. Боится, что умру я. Боится, что умрёт он. Боится, что мы оба выживем, а Викса выберет не его. Жить так, как мы живём, он уже привык, он двадцать лет так живёт, может и ещё двадцать прожить, его можно понять. Но с другой-то стороны — я хочу, наконец-то, узнать, каково это — спать, лёжа на боку или даже на животе. Хочу засесть в туалете с книжкой. Петь в душевой хочу. Хочу попробовать тёмного нефильтрованного пива. В конце концов, я готов… нет, за Виксу я ещё пободаюсь, тут уступать глупо и предательски по отношению к Виксе — вроде как продал за лишнюю ногу и руку. Что же мне предложить такого, чтобы Егор рискнул? Меня окончательно задолбал этот дуализм нашего существования. И вечное это старшинство Егора.

— Если ты рискнёшь, я больше никогда не буду влезать в ход эксперимента, — сказал я. — Обещаю, торжественно клянусь и зуб даю — больше никаких предчувствий.

Чёрт, картаво получилось, весь пафос коту под хвост.