Цунами. В море чувств

— Ага! На лодочной станции. Скоро сезон, Михалыч, хозяин, сказал, что нужно готовить лодки. Давно искал себе помощника, а тут нарисовался я. Красивый, умный, непьющий — не работник, а сокровище.

— Сомневаюсь, что лодки, да и Михалыч тоже, оценят твой ум и красоту.

— Будь спокойна, Ершова, уже оценили. А потом, когда сезон начнется, буду постепенно выходить в море. У меня еще есть месяц или даже чуть больше — было бы круто за это время отучиться на капитана маломерного судна. Как думаешь, тут это реально?

— В Щелкино? Вряд ли. Может быть, в Керчи или Феодосии…

— Ну, узнаем.

Димка был счастлив. Он беспрестанно улыбался, а его уже такие родные ореховые глаза горели сумасшедшим огнем. Подумать только, человек уехал в такую глушь, нашел работу у какого-то Михалыча на лодочной станции — и его все устраивает! Никаких душевных терзаний и мысленных передряг.

«Ну да, он же не кинул своего мужа и ребенка», — ехидно сказал мне внутренний голос. Но я только отмахнулась от него, как от назойливой, постоянно жужжащей мухи. Отмахнулась, но прислушалась к себе — на душе противно скребли кошки.

Глава 2

Так и началась наша новая жизнь — в небольшом уютном городке на берегу моря, где, казалось, друг друга знали все. Здесь не было кинотеатров и торговых центров, изысканных ресторанчиков, в которых мы так любили сидеть с подружками за бокалом чилийского вина, не было сумасшедшего трафика и людских толп. Тихо, спокойно, уютно и временами — очень одиноко. Даже несмотря на присутствие Димки.

Он почти всегда старался быть рядом — помогал, поддерживал, шутил. Раз в несколько дней сбегал в порт, к Михалычу, с которым быстро подружился и готовил лодки к сезону. По пути домой притаскивал мне цветы, которыми бабульки торговали у местного рынка, свежеиспеченные булочки и ароматную клубнику. Боже, как она пахла — мне кажется, я еще никогда не встречала такой клубники, сладкой и пахучей. Без ГМО. Здесь вообще все было без ГМО и я, кажется, тоже такой становилась… Раз в пару-тройку недель выбиралась на маникюр в единственный в Щелкино салон красоты, который, казалось, только недавно перестал быть советской парикмахерской.

Нежданно-негаданно на меня накатались депресуха. Я очень скучала — и по своему привычному образу жизни, и по оставшимся в городе подружкам. Но больше всего, конечно, по Дашке. Она не отвечала на мои звонки и SMS-ки, отчего становилось неимоверно горько. По многу раз в день я заходила в мессенджер и с тоской смотрела на две бесцветные галочки рядом с моими просьбами перезвонить, сигнализирующими о том, что сообщение было доставлено. Доставлено, но не прочитано. При этом сама Дашка в сети то и дело появлялась — правда, всего на несколько секунд. За все эти дни мне так и не удалось хоть раз застать ее онлайн.

Спустя две недели после переезда в Крым мое терпение кончилось, и я позвонила Виталику. Он ответил почти сразу же — родной уставший голос. В эту минуту мне показалось, что я соскучилась и по нему.

— Да, Насть, что ты хотела? — холодно произнес муж.

— Привет. Я не могу дозвониться до Дашки. Это ты ей запретил со мной общаться?

— Я не запрещал.

— Ну да, ну да, конечно. А почему она тогда не берет трубку? Не отвечает на мои сообщения? Я, блин, уже не нахожу себе места!

— Настя, успокойся. Дашка не отвечает, потому что я отправил ее в лагерь.

Я так и застыла с трубкой в руках.

— Чего-чего? Какой лагерь? Откуда он взялся? Я же не подавала никаких заявок!

— Обыкновенный лагерь. Оздоровительный.

— Может, ты все же объяснишь?

— Настя, что ты от меня хочешь? — судя по голосу, Виталик начал закипать. — Две недели назад позвонила тренер Дашки и сказала, что есть возможность всей группой поехать в детский лагерь в Анапу. Они там выиграли какой-то крутой конкурс и мэрия выделила путевки. Ну я и согласился.

— Ты с ума сошел? Дашке девять лет! Она же даже голову себе мыть сама не умеет! А вещи? Кто там стирает ей вещи? Там же наверняка нет стиралок!

— Что-то, когда ты улепетывала из дома, тебя все это мало интересовало, — ехидно заметил муж.

— Я не улепетывала…

— Давай без пререканий. Я устал и дико хочу спать, Настя, полночи был за рулем, отвозил маму друга в аэропорт. У тебя что-то еще?

— Как я могу связаться с Дашкой?

— Никак.

— Там что, вообще нет никакой связи с детьми? Я не верю.

— Да ради Бога, меня твое вероисповедание вообще мало интересует.

— Ну ты же как-то ей звонишь? — уже жалобно проговорила я.

— Она сама звонит мне раз в неделю с телефона вожатого.

— Дай мне номер!

— Нет.

— Виталик, блин!

— Настя, я не дам тебе этот номер. Дашка в лагере только начала приходить в себя. Она долго плакала, когда ты уехала. Эта ситуация вообще стала для нее жутким стрессом. Пожалуйста, дай ребенку пожить спокойно. И отдохнуть. Дашка это заслужила.

Я молчала. Конечно, я понимала, я чувствовала, что ей было горько и больно. Мне тоже. Но в то же время так хотелось хоть на минутку снова услышать дочкин звонкий голосок…

— Пожалуйста, — хрипло произнесла я.

— Нет. И давай, пожалуйста, закончим этот разговор. Кажется, я уже сказал тебе, что очень устал.