Цунами. В море чувств

«Ага, конечно, я тебе, похоже, не только ужин приготовлю», — подумала я. Выдохнула. Разговор откладывался до вечера. Но, может, оно и к лучшему? На работу мне сегодня не надо и за целый день в одиночестве я точно подберу нужные слова.

А, может, позвонить маме? Последний раз мы болтали с ней больше недели назад.

— Да, доченька? — почти сразу откликнулась она. Такой родной, привычный голос… Как же я соскучилась по ней и своей прежней жизни!

— Привет, мамочка, как ваши дела? Как папа? — я изо всех сил старалась, чтобы радость в моем голосе не отдавала фальшью.

— Да все в порядке, милая. Все по-прежнему. Работа, дом, огород. Жду папу сейчас — он о чем-то болтает с соседом. Поедем на рынок. Столько персиков в этом году — не передать словами. Ну а у вас там от них, наверное, вообще отбоя нет.

— Это да…

— Настюш, что-то случилось? — вмиг почувствовала мое настроение мама.

— Мамуль, я… Я разойдусь с Димкой, наверное… — осторожно проговорила я, опасаясь ее реакции.

— Ох, Настюш… Уже окончательно решила? — озабоченно спросила родительница.

— Да. Не могу так больше. Уж лучше одной.

— Ну почему одной? У тебя есть Виталик, Дашка, мы…

— Мамуль…

— Ладно-ладно, с этим мы разберемся после. А почему расходитесь? Он тебя обидел? Говори честно!

— Да так, было тут несколько ситуаций, — не стала углубляться в подробности я.

— Пил? Бил?

— Мам, да ты что? Нет, конечно. Ничего такого. Просто я поняла, что это — не мой человек. И что я самая большая дура на свете.

— Ох, Настюша, дуры обычно не осознают своих ошибок…

Даже сквозь трубку, находясь на таком большом расстоянии от дома, я чувствовала мамину улыбку. И одобрение. Благословение на то решение, которое я приняла и впервые озвучила вслух накануне. Теперь я точно знала, что все делаю правильно. Оставалось только дождаться вечера…

**

Димка вернулся домой только в начале десятого. Был явно не в духе. Уже в тот момент, когда он с силой хлопнул входной дверью, я почувствовала в воздухе напряжение. Но делать было нечего. Отступать — некуда. Еще день таких душевных терзаний я бы вынести не смогла.

— Привет, ты скоро? — крикнула я спустя несколько минут, так и не дождавшись его появления на кухне.

— Пойду душ приму, — раздраженно крикнул в ответ он.

— Давай. Я жду тебя на кухне.

Вот и все. Еще минут двадцать, максимум — полчаса, и все решится. Я скажу все, что думаю, и, наконец, почувствую себя свободной. Пойму, что все сделала правильно…

В ожидании Димки я ходила из угла в угол. Перемешала лопаткой жареную картошку на сковородке. Настругала зелень и добавила ее в салат. Время тянулось невероятно долго — казалось, что каждая минута длится не меньше часа. И вот, наконец, я услышала, как хлопнула дверь ванной. Потом шаги… И на кухне появился он. В домашней футболке и шортах. Взъерошенный, с мокрыми после душа волосами. Такой красивый. Но уже совсем не родной…

Мы ужинали в полной тишине. Слышно было только, как звякают друг о друга столовые приборы, громко тикают часы, висящие над кухонным столом, да откуда-то со стороны пляжа доносится ритмичная музыка. Дискотека.

И вот, когда тарелки опустели, а из глубокой салатной миски исчез последний кусочек сочной спелой помидорки, я поняла, что все. Дальше тянуть некогда.

— Тебе не кажется, что нам нужно поговорить? — наконец, собрав все силы в кулак, проговорила я.

— Надо — поговорим, — пожал плечами Димка, равнодушно глядя куда-то в сторону.

— Сейчас, — с нажимом произнесла я, отставляя в сторону пустую тарелку.

— Как скажешь. Только знаешь что? Давай прогуляемся. Пойдем на пляж? Дома что-то невероятно душно.

Я не смогла отказать. Поднялась наверх, оделась, спустилась вниз. Он уже ждал меня у двери. Поднял глаза, внимательно посмотрел, покачал головой. Не сказав друг другу ни слова, мы молча заперли дом, вышли на улицу и отправились в путь.

Спустя 15 минут мы стояли на почти пустынном пляже. Над головой расползалась тяжелая свинцовая туча. Где-то вдалеке слышались первые раскаты грома и было очевидно — гроза уже совсем близко.

— Я не знаю, что происходит между нами, — наконец произнесла я, глядя Димке прямо в глаза.

— Я тоже.

— И?

— Что и, Ершова? Я же сказал, что тоже не знаю, — раздраженно ответил он.

— Мы перестали друг друга понимать.

— А мы вообще когда-то понимали друг друга?

Я смотрела на него — и не узнавала того самого Димку, который буквально несколько месяцев назад подвозил меня домой под проливным дождем. Того, с кем мы любовались панорамой ночного города, ехали на машине в Крым и просиживали целые вечера на кухне, болтая обо всем на свете и попивая местное вино. Я пыталась понять, когда же мы прошли ту самую точку невозврата, которая разделила наши отношения на «до» и «после».

«А ты вообще любила его, этого Димку?» — проснулся вдруг давно дремавший внутренний голос. — «Или просто хотела поменять обстановку, попробовать что-то новенькое, устроить себе веселое приключение? Засиделась на одном месте и перестала ценить тех, кто тебя окружал — Дашку, Виталика, наконец?».