Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

“Благослови это путешествие. Господи. Позволь им прибыть здоровыми и сильными к пункту своего назначения, позволь преуспеть в их ужасной миссии ради безопасности и счастья России”.

И, отвечая своим эмоциям, поставил в дневнике ручкой крест».

Может быть, это, конечно, мелочность и придирка с моей стороны, особенно после младенца в полной морской униформе с орлами и медалями, но позволю себе все-таки привести точную цитату из дневника Государя, причем относящуюся отнюдь не ко дню прощания с эскадрой в Ревеле, а за 2 октября, когда из Либавы пришла весть об окончательном отходе 2-й эскадры из России:

«2-го октября. Суббота….Сегодня около полудня 2-я эскадра Тихого океана вышла из Либавы в дальнее многотрудное плавание.

Благослови путь ее. Господи, дай ей прийти целою к месту назначения и там выполнить ее тяжелую задачу на благо и пользу России!»[139]

Не правда ли, есть разница в приведенных текстах? Я уж не говорю про «ужасную миссию».

Не будем более томить читателя и назовем цитируемую книгу и ее автора. Во всяком случае того, чья фамилия стоит на обложке, в два раза размером превосходя название. Это некто Анатолий Уткин. А опус именуется стандартно скромно — «Русско-японская война». С многозначительным подзаголовком: «В начале всех бед»^{130}. Кто бы спорил.

И вообще, не исторический труд — поэма в прозе! Приведенные выше цитаты имеют место на страницах 276–277. А вот что происходит, скажем, на странице 274: «Рожественскому приходилось решать тысячи дел. Он занимался скотом для создания запаса мяса, хлеба и бисквитов (! — Б.Г.), ботинками для матросов, шампанским для офицеров, водки для матросов. И главное, о тоннах горючего, тоннах снарядов, торпед и мин».

Хорошо, хоть офицерам ботинки не требовались — одно шампанское! А вот матросам — и выпить, и в чем походить. Да еще вместо сапог ботинки захотели, канальи!

Я надеюсь, что приведенного достаточно читателю, чтобы понять, что по-русски так не говорит, скорее всего, даже сам А.И. Уткин, а весь труд является плохо переведенной компиляцией какого-то или каких-то зарубежных авторов, пожелавших остаться неизвестными. Чтобы не примазываться, видимо, к чужой славе. Вместе с тем становится понятным, например, почему славный капитан 2-го ранга Семенов обозван у Уткина коммандером, почему цитаты из «Расплаты» даны в обратном переводе на русский, как и приведенная выше цитата из дневников Императора, а контр-адмирал Иессен становится фон Эссеном и в таком качестве участвует в бою при Урусане.

Все сказанное выше не стоило бы и воспроизведения — мало ли кто в наши дни упражняется на ниве отечественной истории, но дело в том, что факты — пусть и плохо переведенные — приводятся неизвестными авторами компиляции иногда весьма и весьма любопытные и в целом совпадают с известными историческими реалиями. Но отчетливо в «англосаксонском» освещении. Понятны становятся ляпы в русской истории, а вот факты, касающиеся их самих и их союзников, «просвещенные мореплаватели» зачастую знают лучше, чем мы. И один из таких фактов имеет прямой интерес для нашей темы.

На странице 374 А.И. Уткиным помещено крайне интересное и малоизвестное свидетельство о том, что известный нам британский наблюдатель на эскадре Того капитан 1-го ранга Пэкинхэм (у Уткина — «капитан Пакинхэм») уже задолго до Цусимы «в своих отчетах в британское Адмиралтейство… давал максимально лестную оценку адмирала Того, по сравнению с которым “даже Нельсон был просто снобом”. Да, японский адмирал — не “полированный болтун… но его великие способности оценит только потомство”^{131}».

Факт в отличие от младенца в эполетах, несомненно, невыдуманный и весьма многозначительный. Как мы знаем, по совокупности своих доцусимских подвигов на такую оценку адмирал Того близко не мог рассчитывать. И донесения Пэкинхэма явно отдают воспоминаниями о будущем. Так что постараемся этот факт запомнить. Дальше не раз к нему вернемся.

7.2. Что же было на Совещании? Версии

Как мы видели, единственное упоминание об искомом Совещании в дневниках Государя приходится на 25 августа. К этой дате и приурочивают Совещание некоторые историки, на дневники Императора и ссылаясь. Хотя большинство называет, следуя Исторической Комиссии, нереальные 10 и 11 августа.

Далее. Еще менее возможно сказать что-либо конкретное о том, что происходило на этом Совещании. Определенно известно только то, что эскадру на Восток решили послать.