Цусимские хроники. Перелом

На отправленные с «Богатыря» запросы ответов с броненосцев не было, так что Добротворский понятия не имел, что именно там творится. Когда разобрали сигнал с «Бородино», его крейсера все еще продолжали нестись полным ходом к флагману, надеясь все же успеть отметиться.

Рассчитывая, что корабли линии, отразив атаку, немедленно вернутся к своей главной задаче и оставят покалеченные японские крейсера ему на добивание, он не спешил исполнять приказ Серебренникова, бывшего с ним равным по званию, и пусть назначенного младшим флагманом, но всего лишь командиром корабля первого ранга, а не начальником отряда. К тому же впереди маячила реальная возможность записать именно на свой счет достаточно увесистого японца. Но как лучше обставить подобное игнорирование, еще не решил.

Недолгие колебания Леонида Федоровича с принятием решения прервал доклад сигнальщика. С шедшей следом «Светланы» обнаружили плавающую мину, скорее всего, сорванную с якоря, о чем сразу подали условный сигнал ракетами и отмигали ратьером на головного.

Тут же и с «Богатыря» увидели эту опасность всего в полукабельтове справа по корме от крейсера. В свете такой новости взрыв японца мог иметь совершенно другую причину. Хотя встречавшие конвой тральщики в этих водах мин и не нашли, вполне могло оказаться, что и крейсера, и маячившие впереди броненосцы уже находились на минном поле, выставленном дальше от берега. Им просто везло до сих пор, а вот кто-то из японцев нарвался на свою же мину.

Вполне возможно, что это совсем новое заграждение, и о нем был извещен только японский командующий, а их легкие крейсера, из-за превратностей боя оторвавшиеся от главных сил, оказались в неведении. Путь на север для добора подранков теперь казался опасным. Вообще было желательно срочно убраться подальше от берега.

Как только «Орел», а следом и «Александр» закончили разворот через правый борт, выходя на западный курс, Добротворский тоже повернул на юго-запад и начал нагонять далеко оторвавшийся от всех головной броненосец. Он собирался обогнать его и занять позицию прямо перед японским флагманом, откуда и начать громить его продольным огнем. Там мин точно не должно было оказаться. Более короткий путь на аналогичную позицию позади «Якумо» не давал преимуществ, так как бить его с кормы будет мешать дым и ветер, закидывающий брызгами оптику.

Начать стрелять сразу возможности не имелось. Сначала было далеко, а потом противника почти полностью закрыло корпусом «Бородино». Только спустя четверть часа гонки на полном ходу, еще даже не встав в голову формируемой колонны, большие бронепалубные крейсера смогли наконец открыть огонь. К этому времени Добротворский уже изложил свои соображения Серебренникову семафором и получил «добро».

В 16:49, находясь впереди и левее «Бородино» и быстро его обгоняя, «Богатырь» дал первые пристрелочные залпы по «Якумо» с 14 кабельтовых. Японский флагман уже ничем не мог ему ответить. Продолжая двигаться наперерез, быстро пристрелялись, по мере сокращения дистанции перейдя на беглый огонь. Ход снизили, чтобы сохранить удобную позицию, обстреливая горящий броненосный крейсер фугасами продольным огнем с прямой наводки. Корректировка больше не требовалась.

Броненосный крейсер, уже заметно замедлившийся к этому времени после очередного попадания тяжелого снаряда куда-то в середину корпуса, сопровождавшегося выбросом пара, начал набирать дополнительные повреждения еще и от многочисленных скорострелок обоих русских крейсеров первого ранга.

В его теперешнем положении это становилось весьма опасно, поскольку вся защита в постоянно омываемой волнами носовой части уже ушла под воду, и новые пробоины быстро увеличивали поступление воды. С ней уже явно не справлялись насосы. Вполне возможно, что прекратись бой сейчас, до ближайшего своего берега он бы и так не добрался. Однако окончательную точку в карьере «Якумо» поставил следующий нашедший его двенадцатидюймовый снаряд.

В 16:58 после попадания снаряженной пироксилином стальной бомбы в борт напротив первой башни перед командирским мостиком поднялся высокий столб огня, в котором сразу совершенно исчезли сама башня и передняя часть надстройки. В воздух взлетели какие-то обломки, а нос начал еще сильнее зарываться в волны. Весь мостик быстро заволокло дымом, вырывавшимся откуда-то из потрохов, и от разраставшегося пожара, в котором продолжали сверкать вспышки отдельных, уже не таких мощных взрывов, ход падал. Быстро нарастал крен на левый борт. Уцелевшая артиллерия замолчала.