Цвет

Изображение с камер внешнего наблюдения передавалось и сюда, в лабораторию, и я прекрасно видел, как чиновник, оглядевшись, неторопливо и значительно пошел к административному блоку. Трое миротворцев последовали за ним, остальные остались у корабля.

С кем он там поговорил, разумеется, было не видно, но вышел он минут через десять и заспешил к научно-исследовательскому корпусу. То есть, ко мне.

Конечно, ему рассказали, кто на Гессоните главный смутьян и где содержится. Всегда удобнее подставить непонятного чужака, чем своего, пусть и нарушителя. Со своим проще разобраться собственными силами, а чужого отдать Земле. Администрация оказывается в выигрышном положении: благодарность за сотрудничество от центрального правительства и огромное спасибо от местных правонарушителей, которых не отдали на растерзание злым дознавателям.

Чиновник вошел в корпус и зашагал по коридорам. Что ж, пяти минут, пока он дойдет до моей двери мне будет вполне достаточно, чтобы подготовиться. Если Моррисон думал, что в заключении я буду бездельничать и предаваться мечтаниям, либо составлением никчемных планов побега, то он ошибался. Я писал сообщение всем, кто пожелает его прочесть. Шифровал его, встраивал в безобидную программу, которую используют каждодневно. Уходя, Моррисон забыл выключить информаторий, и за это я был ему благодарен.

Возможно, я сумею повернуть разговор в свою пользу. Если же нет — у меня будет последнее средство.

Легкий удар в дверь уверенного в себе человека, сообщающего, что он пришел. Лязг отпираемого запора, и ко мне вошел тот, кого я ожидал. Вблизи он выглядел так же непримечательно, как и издали. Лишь чуть больше красок добавилось к его портрету. На черных грубоватых ботинках шла синяя полоса по канту. Немнущийся мягкий полукомбинезон отсвечивал синими блестками. На рукаве темно-синей рубашки сияло четыре золотых полоски и одна серебряная. В руке — непременный рабочий портфель с электронной начинкой, позволяющей не только получать нужную информацию, но и мгновенно связываться с необходимыми лицами.

Очень представительный человек, уверенный в себе и своих силах. Неоднократно доказывающий делом свое превосходство над оппонентами, о чем и говорили нашивки.

Он сел на то место, которое вчера занимал Моррисон, и представился:

— Мое имя — Хейнс. А ваше?

Я промолчал.

— Добровольно предоставляя информацию о себе, подозреваемый облегчает работу дознавательных органов, что может уменьшить меру наказания. В случае же упорного отказа могут применяться крайние меры, вплоть до ментосканирования. Мне пригласить специалиста? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Не обязательно, — ответил я. — Манжос. Илья Манжос.

Хейнс остолбенел, а потом расплылся в самой любезной улыбке, которая, должно быть, означала: «как вы меня безмерно осчастливили!» Он приподнялся, положил портфель, зачем-то потрогал меня за руку, а потом разразился восторженным фонтаном красноречия:

— В кои веки мне повезло! — Хейнс прямо лучился удовольствием. — Думал — рутинное дело: привлечь пару-тройку колонистов, изолировать их, устроить промывку мозгов, оставить миротворцев на контроле, назначить штрафные санкции, ведущие к запрещению отделения, а тут! Сам Илья Манжос, которого ищут по всей Галактике и не могут найти и задержать! Глазам не верю! Может, я сплю?! Признавайтесь!

— Не спите… — буркнул я. — Но при чем здесь задержание?

— Подумайте! Вы сидите в этой лаборатории, под замком. С той стороны дверей — три крепких человека, специально натренированных, чтобы предупреждать агрессивные выпады против представителей власти. И пикнуть не успеете, как они будут здесь, а вы будете лежать сонный и спеленатый.

— Сомневаюсь, — вежливо возразил я. — Если вы в курсе, я всегда сомневаюсь в поступках других людей. Но, например, я почти уверен, что как только дверь откроется, вы очень пожалеете, что прилетели сюда.

— Вот как? — деланно изумился он. — С чего вы так решили?

— У меня есть текст. А также некая программа по его распространению, причем массовому. Возможно, общественные организации сейчас не так сильны, но и в колониях нет такого количества миротворцев, чтобы подавить мятежи. Так что, либо правительство уйдет в отставку, либо начнется гражданская война. Вот вы лично что предпочитаете? — я взял тон Хейнса и с удовольствием смотрел, как испаряется его апломб.

— Я предпочитаю сначала ознакомиться с текстом.

Тут он был прав. Кто же покупает кота в мешке? Только не государственный служащий.

— Пожалуйста.

Я развернул вирт-экран к нему, чтобы он смог прочитать. Хейнс читал долго. Дольше, чем требовалось. Наверно, запоминал текст. Или перечитывал, чтобы лучше понять. Шевелил губами. Доставал аккуратно сложенный платок и промокал пот на лбу. После третьего раза он не стал сворачивать платок, как он был до этого, а скомкал и с усилием запихнул в карман брюк. Наконец, взглянул на меня, морщась и делая движения пальцами, будто теребил несколько бумажек.

Потом грубо выругался вполголоса. Я проигнорировал это.

— Всё ясно? Вы же понимаете — лишнее движение и текст отправится по адресатам.