Цвет

— Что? Потолки? Наверно, нет… Что за глупости ты говоришь?! — папа рассердился. — При чем здесь потолки? У нас нормальная станция со стандартными габаритами. А что под землей — так это маскировка. Мы не вмешиваемся в местную жизнь.

— Да он шутит, Костя! — мама улыбнулась. — Проводи гостей.

Отец тоже улыбнулся и кивнул нам с Шандар, показывая — куда идти.

Пересекающиеся коридоры. Двери в рабочие помещения. Предупреждающие таблички, влитые в стены заводским способом. Иногда попадались самодельные цветные надписи разнообразных шрифтов. Всё это мало отличалось от такого же жилища первопроходцев на любой другой планете.

Мы прошли рабочий отсек и попали в жилую часть.

Видовые окна на стенах с пейзажами различных планет, в зеленых, желтых, красных, голубых и фиолетовых тонах. Словно радугу повесили на стенах. Этим всё украшательство и ограничивалось. Родители совершенно не стремились украсить свой быт.

Жили они скромно. Чего еще можно ожидать от временного полевого жилища, пусть и оборудованного под землей? Немного уюта — и всё.

В гостиной стоял большой деревянный стол и такие же стулья — неизвестно как сюда попавшие. Может быть, родители их так и возили с собой, с планеты на планету. А может, вырезали их здесь, из местных материалов. Мне сразу захотелось сесть и выпить чая, приготовленного мамой. Я вспомнил, как пил чай на Тсаворите, как она подливала его мне, подвигала ближе прозрачную вазочку, где я каждый раз рылся, надеясь отыскать особо вкусную конфету. Конфета не находилась, и я брал первую попавшуюся, вздыхая о своем невезении.

— Твоя девушка пьет чай? — спросила мама.

— Пью, — робко пискнула Шандар.

— Очень хорошо. Заварка у нас своя, уж не обессудьте.

Мы выпили по одной чашке. Потом еще по одной. За ней и третью. Чашки были маленькие, вычурные, из тонкого фарфора. Так бы и сидел здесь, никуда не вставая, наслаждаясь обстановкой и людьми, которые меня окружали.

Давно мне не было так хорошо. Наверно, никогда не было…

Мы с Шандар естественно вписались в распорядок станции. Папа и мама надавали нам поручений, которые мы с удовольствием выполняли, тут же прося что-нибудь еще. Родители тоже не сидели на месте: работа на станции отличалась напряженным характером. Только вечером мы встречались вместе и пили чай. Никуда не спеша, оставив дела до завтрашнего дня. Такая маленькая традиция.

В это время дела не обсуждались. Если и говорили, то о прошлом, вспоминая те или иные события, которые казались значимыми тогда, а теперь не вызывавшими ничего, кроме снисхождения. Вспомнили и их неожиданный отлет с Тсаворита. И на мой прямой вопрос — почему они улетели — ни мама, ни папа ответить не смогли. Наверно, не помнили. Или не хотели ворошить стародавние чувства.

Мы замолчали, думая о своем.

— Ну, когда домой? — прервал я молчание вопросом, который собирался задать с первого момента встречи.

Мама смутилась.

— Это всё не так просто… — начала она.

— Я понимаю: работа, то, сё. Быстренько доделаете дела и домой. Правда? Я помогу, если что.

— Вы тут без меня… — папа неловко поднялся, чуть не опрокинув стул. — Лида, объясни Илье. Ты сумеешь.

Он вышел, задевая мебель, и прикрыл за собой дверь. Мы проводили его взглядом. Потом я посмотрел на маму. Она не была спокойна. Наверняка ей хотелось одного, а делать она была должна совсем другое.

— Ты стал сильным, Илья. Взрослым. Я помню тебя совсем другим. Тем лучше.

— Не лучше. Объясни мне. Что ты имеешь в виду?

— Нам надо лететь дальше. Понимаешь, Илья, совсем недавно я думала, что вот теперь всё — последняя планета, и я лечу обратно, нахожу тебя и поселяюсь где-нибудь неподалеку. Но ты прилетел сам. Мы поговорили. Очень хорошо поговорили, не думай! — она заспешила, увидев, что я хочу что-то вставить в ее слова. — И я поняла: у тебя — свой путь, у нас с Костей — свой. Каждый должен заниматься своим делом. А встречи? Как же без них? Они должны быть. И они будут.

Я посмотрел на Шандар: странный звук с ее стороны привлек мое внимание.

Зель плакала.

Она смотрела на нас с мамой и плакала.

— Всё хорошо, Илья, — проговорила она сдавленным голосом, — сейчас успокоюсь.

Действительно, несколько раз всхлипнув, зель вытерла рукавом глаза, поморгала и грустно улыбнулась.

— Вот и всё, — сказала мама. — Вот и всё…

Не было смысла затягивать прощание. Я узнал всё, что хотел.

Я понял.

Тяжелое знание. Оно еще полностью не срослось со мной, поэтому всё происшедшее я воспринимал отстраненно, как будто узнал неприятную новость про знакомого. Когда я пойму, что знакомый — это я, вот тогда мне станет плохо. Очень плохо.

Но я переживу. Правда, переживу.

Ведь я не останусь один.

Обратно лететь всегда проще. Понимаешь, когда и куда тебе надо, и оказываешься в этом месте. Уже даже вникать не хочется. Конечно, посоветовать может любой. Выбор большой: Земля, Петерсит, Эльвира, Брисс, Фэйхо, Гессонит, Сиба, Тсаворит… Но выбирать буду я.

Даже не выбирать. Автоматизм действий, ощущений и чувств. Можно открыть глаза и посмотреть — куда нас занесло на этот раз.