Цвет

Ольга задумалась, вспоминая.

– Согласно седьмому пункту "Уложения о наказаниях" разглашение данных, составляющих государственную или коммерческую тайну, наказывается принудительным блокированием памяти, либо изоляцией на срок до перевода данных из разряда тайны в разряд общедоступной информации.

– То есть, смерть нам не грозит, - улыбнулся я. - Уже хорошо.

– Почему это нам? Тебе.

Мы говорили как-то отвлеченно, словно не понимая, что угроза нешуточная. Стоит агентам узнать мое местонахождение, и можно ставить крест на жизни. Не хотелось верить, что такое может случиться. Конечно, то, что они до сих пор не поймали меня - ни в космопорту Тсаворита во время покупки билетов и регистрации, ни здесь, на Хань, когда я вышел из терминала, давало надежду. И вместе с тем расслабляло. Но агенты могли следить за мной с самого начала, и я не смог бы этого заметить. Если так и есть, то они выявляют мои контакты, чтобы забрать сразу всех причастных.

Но ведь никого нет. Так что, знакомясь с кем-нибудь, я просто подставляю человека.

– Не грузись, - посоветовала Ольга. - Никто тебя не ищет. Кому ты нужен?

Это показалось мне обидным, и я надулся. Ольга хлопнула меня по плечу и рассмеялась.

– Ну, вот, шуток не понимает! Скажи лучше, где остановился?

– Пока нигде. Пойду, гостиницу поищу.

– Дурак. Там регистрация требуется. Повяжут моментально. Или хочешь убедиться - есть за тобой слежка или нет? Тогда совсем другое дело…

– А чего делать-то? - я действительно не знал, где остановиться на чужой планете.

– Здесь оставайся. Я подвинусь. Места много, - и она раскинула руки в стороны, опять чуть не задев меня по носу.

Я посмотрел на Ольгины "хоромы" и покраснел.

5. Хань

Я не понимал Ольгу.

Почему она так сразу доверилась мне? Не перепроверила - кто я такой, с какой целью выспрашиваю. Вдруг я провокатор?

– Дурак, - сказала она мне, когда я поделился своими мыслями. - Что ж, я совсем слепая?

Вот и говори с ней. Только и знает, как обзываться.

Ольга уходила утром, когда солнце едва показывало из-за дома напротив свой краешек, заливая рубиновым светом комнатку, в которой мы ютились. Возвращалась она вечером. Резко распахивала дверь, сбрасывала с плеча сумку на длинной ручке и минут пять ругала всё подряд, отводя душу. Больше всего Ольге не нравилась работа, на которой она вкалывала. Денежная, но ничего не дающая душе, как она говорила.

Я же не работал, а Ольга не разрешала мне выходить и самому тратить деньги. Кроме того, она не брала и мою карту, когда я предлагал заплатить по ней.

– Ты у меня в гостях, неужели не ясно?

– Живу на всем готовом, - брюзжал я. - Стыдно.

Она вздыхала, закатывала глаза, но до объяснений не снисходила.

Уже на третий день я понял, что не выдержу безделья.

– Займись сбором информации, - ненавязчиво посоветовала Ольга.

– То ты не разрешаешь на улицу выходить, а то советуешь в сеть войти. Логики не вижу, - возмутился я.

– Ты не знаешь местных условий, - снисходительно объяснила Оля. - У нас никого по сети не могут обнаружить. Я терминов не знаю, но вроде бы ежечасно для каждого работающего компа создается новая индекс-метка и фальшивый адрес. Все об этом знают, включая и властные структуры.

– Анархия какая-то, - с отвращением ответил я.

– Так и живем, - подмигнула Ольга.

Говорили мы подолгу и обо всем. О предпочтениях и вкусах каждого. О своих работах, причем приходилось объяснять крайне доходчиво, чуть ли не на пальцах. Об образе жизни и стереотипах поведения. О планах на будущее… Хотя планов особых не было. Ольга ни о чем таком не упоминала, а я всего лишь озвучивал фантазии о том, как я буду искать родителей.

То, что мы жили в одном помещении, никак не отражалось на наших разговорах. Мы ловко обходили эту тему. Вот живем рядом и живем, что ж такого. Именно рядом, а не вместе. Каждый занимался тем, чем хотел, никак не задевая другого. Главное - не испытывать дискомфорта в общении, а остальное - не важно.

Даже бытовые вопросы долго не обсуждались. Нужно что-то сделать: кто свободен, тот и делает. Нет предмета для разговоров и споров. Спорить интересно о глобальных вопросах. Например, о роли людей в Содружестве. Или о приемлемости для всех местных норм поведения на некоторых планетах.

Находясь рядом друг с другом, мы не испытывали неловкости. Ни за слова, ни за поведение, ни за свой внешний вид. Нам ничего не стоило раздеться, если было жарко, и, как ни в чем не бывало, продолжить разговор. Точно так же и вечером, когда укладывались спать: кто же будет спать одетым в такую жару?

Нет причин для стеснения. Поцелуй в щечку, и на боковую. Конечно, Олина кровать не была рассчитана на двух человек, но мы вполне умещались на ней. Тесно прижимались друг к другу и сразу засыпали. Меня это вполне устраивало. Я не мог воспринимать Ольгу как существо противоположного пола. Как человека - да. Но не как женщину. Словно кто-то поставил запрет на таких отношениях. И этим кем-то был я сам.