Цвет боли: бархат

Дорожная сумка с наклейкой осталась стоять на стуле возле двери.

В редакцию летел пулей, благо все рядом, но по пути успел позвонить:

— Алан, твои сотрудники еще не разошлись?

Редактор был удивлен:

— Нет, Ларс, а что случилось?

— А Карин?

— Тоже на месте. Да что произошло, почему у тебя такой голос?

— Задержи всех, я сейчас приеду, слышишь?

— Хорошо…

Вообще-то никто не уходил с работы, пока они не закончили новый номер, чтобы за вечер сам редактор успел все доделать и отдать в печать. Номер еще не был готов, и все трудились голова к голове.

— Эй, никому не уходить, это всех касается! Ларс сейчас приедет.

Алан почему-то не стал говорить Карин отдельно. Красотка и без того липнет к Ларсу, словно скотч. Уже хотел сделать замечание, что это добром не кончится… Вообще, она красивая стерва, стройная и под плетью хорошо держится, но навязчивая.

Ларс буквально ворвался в редакцию, гаркнул на всю их большую комнату:

— Карин!

Та смутилась:

— Да, Ларс?

Обернулись все, из своего закутка выскочил Алан, замер с каким-то текстом в руках. Ларс швырнул на стол перед Карин распечатку:

— Что это?!

Алан решил, что красотка из самоуверенности написала что-то не то по поводу работы фонда, хотел успокоить, мол, эта статья не сдана в набор, все можно исправить, но Карин, только глянув на листы, почему-то пошла красными пятнами.

— Ларс, я объясню, пойдем поговорим…

— Объясняй здесь.

— Это просто сексуальные фантазии одинокой женщины… — она почти заикалась, было видно, что просто не знает, что сказать. Такой Карин не видели не только коллеги, но и Алан.

— Это твой дневник в блоге! И твои фантазии обо мне с упоминанием моего имени! — Казалось, еще чуть, и Ларс просто отхлещет Карин этими же листами по лицу.

— Я сейчас удалю, — потерявшая всю свою уверенность красотка быстро защелкала клавишами и затеребила мышь, — вот… вот уже удалила. Успокойся, Ларс… Я все объясню…

— Объяснишь. Вот это, — он что-то быстро написал на листе бумаги, — телефон моей жены. Ты сейчас позвонишь ей и все объяснишь. Расскажешь о своих сексуальных фантазиях и о том, как было в действительности.

Алан не выдержал, взял принесенные Ларсом листы со стола Карин и стал читать.

— Ах ты ж дрянь!

Но Карин уже начала приходить в себя, в глазах появилась легкая насмешка:

— Ларс, ты так боишься гнева своей супруги? Хорошо, я позвоню вечером и извинюсь.

Ларс навис над сидящей девушкой:

— Слушай меня внимательно и запоминай. Ты сейчас же, отсюда, у всех на виду позвонишь Линн и расскажешь правду.

— А если твоя ревнивая жена мне не поверит или не захочет разговаривать? — В голосе красотки появились истеричные нотки, она уже поняла, что Ларс не шутит и дело может обернуться плохо.

— Я бы тоже не поверил. Это твои проблемы, сумела облить меня грязью, сумей и отмыть. Но это не все. С завтрашнего дня ты здесь не работаешь, и в завтрашнем номере у вас появится статья о твоей непорядочности и лживости.

Карин усмехнулась, он не рискнет вытаскивать на свет всю грязь, которую она вылила. Уничтожила записи? Ничего, их не так трудно восстановить. Жаль, не успели широко разойтись, всего пара десятков человек прочитали.

— И последнее… — Ларс выпрямился, нависая уже над всей редакцией, в которой стояла тишина. Он остыл, гнев больше не бурлил, стал холодным и от того более страшным, — если ты сегодня не сделаешь то, что я сказал, завтра мы встретимся в суде, и поверь, я не пожалею денег на адвоката, который посадит тебя за ложь и оскорбление надолго.

Он круто развернулся, чтобы выйти. Карин поняла, что несостоявшийся любовник не шутит.

— Ларс, но если она не станет со мной разговаривать?!

Не оборачиваясь, он резко бросил:

— Значит, стой до утра перед Линн на коленях!

Входная дверь грохнула, словно выстрелили из пушки.

Тяжелое молчание висело еще некоторое время, все не только не разговаривали, но и не шевелились. Первым опомнился Алан:

— Карин, ты последняя дура! И он будет прав, если посадит тебя за такое. Звони Линн!

— А статья? — осторожно поинтересовался кто-то.

— Я поговорю с Ларсом сам. Звони, Карин.

Линн не обращала внимания на звонивший телефон, разговаривать с Ларсом не хотелось совсем. И домой вернуться тоже не могла, бабушка сразу все поймет. Невольно прошептала:

— За что мне такое?

— Линн, возьми трубку. Ларс просил, чтобы ты ответила.

— Не хочу, Фрида.

— Это какой-то незнакомый номер, стационарный, не мобильный.

— Возьми сама.

Фрида действительно ответила:

— Слушаю.

— Линн, это Карин, мне нужно кое в чем тебе признаться…

— Это не Линн, что ей передать?

Карин даже воспрянула духом. Трубку взяла не Линн? Ну и слава богу. Все свидетели, что она позвонила и поговорила, извинилась…

— Я хочу извиниться за свои записи, сказать, что это лишь литературная фантазия, а имя Ларса случайно совпало с именем моего вымышленного героя…

Договорить не успела, подскочил Алан, вырвал трубку, закричал в нее:

— Линн, не слушай ты эту дрянь! Ничего у нее с Ларсом не было, я свидетель!

— Это не Линн, она не хочет разговаривать с Карин.

— Это Алан, пожалуйста, передайте трубку Линн, скажите, что это Алан.