Цвет боли: бархат

— А кто тебе сказал, что он умел?

— Он же сам объявил?

— А потом позвал меня к себе, мы съездили за несколькими парами обуви, и он все свободное время только и делал, что набивал мозоли в туфлях на шпильке.

— Ну, ничего себе жертвы ради любви! А еще говорят, что романтика умерла, — ахнула Линн.

— Тебе ли сомневаться? Как у вас дела с Ларсом?

— А никак. Живем под одной крышей, для всех делаем вид, что идеальная пара, от улыбки уже скулы сводит.

— Поговорить с ним?

— Ни в коем случае! Нет, подруга, не вмешивайся, пусть будет, как будет. Нет, ты только посмотри! — ахнула Линн.

У всех, кто увидел появление следующего парня на подиуме, тоже отвалились челюсти. Настоящий качок вышел в малюсенькой жилетке, щедро расшитой пайетками, крошечных, отделанных золотым кружевом шортах, действительно практически не прикрывающих зад, и так же щедро разукрашенных всякой золотой мишурой сапогах на высоких каблуках. Его волосы были собраны в хвост не на затылке, а на макушке, причем лента накручена довольно щедро, из-за чего хвост торчал сначала вверх, и лишь потом волосы болтались из стороны в сторону. Лицо скрывала театральная маска, очень красивая и богато украшенная стразами. На запястьях цепочки, на плече и бедре татуировки.

Увидев это тату, Линн ахнула:

— Магнус?!

Фрида прижала палец к губам:

— Молчи!

Бритт плюхнулась на стул, молча разевая рот. Петра тоже застыла без слов.

Виновник дамского ступора прошелся по подиуму так, словно всю жизнь только этим и занимался. Не всем моделям удается так держать шаг. На конце языка он остановился, словно многоопытная манекенщица, постоял, чуть расставив ноги и окидывая взглядом притихших зрительниц, развернулся и отправился обратно.

Теперь Бритт тоже увидела татуировку.

— Магнус?!

Парень остановился:

— Что-то не так?

— Вау… — прошептала Бритт, на большее ее не хватило.

— Не узнала?

Линн решила вспомнить о своем умении фотографировать вполне профессионально — отец, некогда профессиональный скрипач, а теперь профессиональный фотограф, научил.

Решено, она сделает снимки с необычного показа и разошлет в разные глянцевые журналы. Линн делала фотографии на примерках, во время репетиций, во время генерального прогона. Она точно знала, как и с какой позиции выгодней всего снимать ту или иную модель, представляла комментарии к каждой.

Первый показ всего за сутки до выхода глянцевого еженедельника, принадлежащего Ларсу. Что, если предложить репортаж и Алану?

Алан отнесся к этой идее без большого восторга, но пообещал:

— Я пришлю репортера. Когда и где?

— Завтра в клубе… Но никакого репортера не нужно, я все сделаю сама и пришлю тебе снимки с комментариями. Если понравится, разместишь, не подойдет, отправишь в корзину, договорились?

— Ты?

— Я журналист, правда недоучившийся.

— Да?

Большого восторга в голосе редактора не слышалось. Линн, подавив в себе обиду, рассмеялась:

— Хочешь, пришлю тебе хотя бы один снимок с репетиции, чтобы ты понял, что это не просто показ. Идет?

— Присылай, — милостиво разрешил мэтр.

Линн отправила ему два фото Магнуса, хотя не в самом эффектном наряде, явно видно, что это репетиция, но все равно смотрелось классно.

Алан позвонить не соизволил.

Так и не дождавшись ответа до вечера, Линн некоторое время мучилась, пытаясь решить, звонить ли самой, но потом выключила телефон и села к компьютеру. Нет и не надо! Не один их глянцевый журнал в Стокгольме и в Европе.

Нужно сделать заготовку для статьи, чтобы завтра поправить и отправить куда-нибудь в европейский журнал вместе со снимками.

— Обойдемся! — объявила она, укладываясь спать.

Утром, включив телефон довольно поздно, обнаружила пять пропущенных вызовов от Алана, два от Бритт и один от Ларса.

Бритт волновалась из-за недостатка бижутерии и просто волновалась. Ларс эсэмэской напомнил, чтобы охрану предупредили, он приедет к самому началу.

Алану Линн принципиально звонить не стала, решив, что переговоры о статье вести поздновато. Но он дозвонился сам:

— Линн, снимки просто класс! Это лучшее, что видел за последний год. Я зарезервировал тебе страницу. Возьму четыре фотографии с показа, текст напишем, только пришли фотографии сразу, ладно?

— Ты считаешь, что я сама написать текст не в состоянии?

— Ну… напиши, поправим…

— Алан, ты не читал ни единого написанного мной текста, как ты можешь судить?

— Не обижайся, просто мне нужно будет все сдать до утра. Хорошо, присылай, если понадобится, я поправлю сам, хорошо?

— Хорошо, — со вздохом согласилась Линн. Чего она, собственно, ждет, что, лишь увидев ее снимки, Алан решит, что лучшего репортера не найти?

Ларс тоже дозвонился, сообщил, что договорился с Аланом о репортаже с показа, который обязательно появится в свежем номере журнала. Лучшую рекламу Петре придумать трудно. Оставалось только провести показ и сделать снимки.

Времени для волнений оставалось не так много, это к лучшему, но у Линн почему-то ныло сердце, словно в предчувствии какой-то неприятности. Наконец, в тысячный раз убедившись, что с Мари все в порядке, она подхватила аппаратуру и отправилась в клуб.