Цвет боли: черный

Но это, конечно, не все… Марианна постаралась, чтобы Ларс как можно больше внимания уделял им и ей особенно, они принялись вспоминать минувшие проделки, болтать о тех, чьи имена мне ничего не говорили. Я понимала, что это хитрость, но не представляла, как себя вести.

Ларс крепко держал меня за руку, но разговаривал-то с ней! Глядя на него, я видела только затылок. Ощущение своей ненужности и несоответствия ситуации просто захлестывало, а злость вообще начинала перехлестывать через край. Не будь я в таком вызывающем виде, давно вырвала бы руку и ушла осматривать клуб или вообще танцевать, но мне с трудом давалось каждое движение, даже просто стоять было трудно, шарики-то никуда не делись. Я могла не бояться оргазма на людях, возбуждения не было, его заглушало растущее раздражение.

В более нелепой ситуации я не оказывалась никогда. И попала в нее не по своей воле, а благодаря Ларсу.

– Ты говорил, что наш столик на балконе?

Он, как всегда, заботлив:

– Хочешь присесть? Пойдем, я отведу тебя…

– Да, хочу, ты знаешь почему.

Лестницу на балкон я одолела с трудом, не потому что она крутая или слишком длинная, а из-за своего состояния. Ларс усадил меня на стул, принес выпить.

– Линн, тебе не интересно с моими друзьями? Потерпи немного, еще не все пришли, когда соберутся, я поговорю, и мы уедем.

Я не выдержала:

– Ларс, кто такая Марианна?

Он чуть смущенно усмехнулся:

– Между прочим, твое платье ее выбор, как и босоножки.

В клубе определенно вдруг закончился воздух. Может, для других он и оставался, но лично для меня куда-то делся, даже дыхание перехватило. Марианна выбрала для меня вот этот кусочек серебристой ткани?!

– По какому праву она выбирала мой наряд?

– Марианна моя давняя приятельница, женщина с прекрасным вкусом, чего ты отрицать не можешь. Я не понимаю твоего возмущения. Линн, почему тебя так раздражают мои давние знакомства?

Как же они могли меня не раздражать, если даже наряд мне выбран этой якобы давней знакомой?! Между прочим, для того чтобы его выбрать, требовалось сначала встретиться и походить по магазинам. Я не знала, что ответить, правда, не знала и, чтобы не разреветься, просто отвернулась. Зачем он привез меня в Дубай, показать той же Марианне или еще кому-то?

Убедившись, что я не в состоянии вразумительно ответить, Ларс ушел вниз, его звали друзья, ну и подруги, конечно. А я осталась, пытаясь справиться со слезами, готовыми просто залить серебристую тряпку, так удачно выбранную соперницей.

Я сидела и невесело размышляла. Наверное, будь я настоящей стервой, уже давно воспользовалась бы ситуацией и все остальные мужчины, кроме Ларса, облепленного одноклассницами, оказались бы у моих ног, это вполне возможно, потому что во всем зале пока не нашлось мужчины, не пробежавшего по моему телу восхищенным взглядом. Но беда в том, что все остальные, кроме сероглазого красавца, мне не нужны, а этот красавец занят другими. Нет, Ларс ни с кем не флиртовал, если и обнимался, то по-дружески, на поцелуи отвечал так же, но он был там, внизу со всеми, а я, одетая, вернее раздетая, вынуждена сидеть за столиком на балконе, боясь даже сменить позу, чтобы окружающим не открылось то, чего демонстрировать совсем нельзя. Я не Эммануэль и не порнозвезда, мне плохо, но Ларс этого почему-то не замечает. Может, стоило настоять на своем и вернуться в отель или вообще никуда не выезжать в таком виде?

Но сделанного не вернешь.

Умопомрачительное платье, восхищавшее всех, в том числе и меня саму еще полчаса назад, превратилось в нечто покрытое изнутри колючками и шипами и раскалившееся до температуры песка в пустыне, как только я узнала, кем оно выбрано. Черт, даже если бы Ларс просто промолчал об участии Марианны в подборе моего наряда, было бы куда легче! Я ненавидела то, во что одета, только потому, что на платье остановила свой выбор Марианна. И саму Марианну ненавидела из-за этого во сто крат сильней.

Кто дал ей право так удачно одеть меня?! Кто дал ей право претендовать на моего Ларса?! В результате я прикована к столику, не могу и шага сделать, не то что спуститься в зал, а Ларс там среди своих подруг, и Марианна с ним. Если это ее выбор, то стоит поаплодировать, хитрость удалась…

Это был худший вечер в моей жизни, не только с того времени, как мы познакомились с Ларсом, но и вообще во всей.

Разъедающее чувство обиды затапливало, сознание собственной неполноценности, ущербности расползалось во все стороны, словно безобразное грязное пятно, превращая радужную расцветку клуба в нечто коричневое. Как я ни старалась дышать глубже, ноздри от возмущения и обиды все равно трепетали.

Ко мне подошел какой-то красавец:

– Такая девушка, и одна… Пойдем потанцуем?

Взгляд, раздевший меня окончательно, не оставлял сомнений, чем он предпочел бы заняться после танца, а то и вместо него. Вот только этого мне не хватало – сочувствующих кобелей! Хуже могло быть только сочувствие Марианны.

– Отвали! – сказала тихонько по-шведски, но он понял по самому тону.

– Вай! – И действительно отвалил.