Цвет боли: черный

Белый Медведь тут же получил добавку от Йорана, потому что заорал благим матом, нарушая тишину.

Следующую фразу он уже шипел:

– Ну погоди, сучка…

Конечно, это мне.

Тина пожала мне руку в знак благодарности. Вилте не реагировала никак, она хлюпала носом, пуская кровавые пузыри. Ей, видно, во время мучений доставалось особо, потому что девушка была уже практически невменяема, она двигалась как кукла. Я воочию увидела, как физическая боль может просто уничтожить остатки разума.

Тина и Габи пока еще могли соображать. Что же будет дальше?

К нам в фургон втолкнули еще одну бедолагу, которая тут же забилась в угол, словно затравленный зверек. Дверцы захлопнули.

Приехали на маленький пирс, даже не пирс, а деревянный вынос, к которому пристал катер. Совсем недалеко дома, в которых живут люди, слышны даже музыка и голоса. Закричать? Но рты заклеены, руки связаны. И вдруг… На набережной машина! Наши сопровождающие явно напряглись, значит, машина чужая. И… она встала на светофоре на красный.

В «Саабе» двое – хорошо одетые мужчина и женщина. Плохо одетые в таких машинах не ездят. Женщина обернулась, мы встретились взглядом. Конечно, темно, конечно, плохо видно, но она не могла не заметить всей ненормальности нашего положения, наши заклеенные серебристым скотчем рты! Конечно, видела и все поняла, пусть не все, но кое-что, потому что повернулась к своему спутнику, и… машина резко рванулась вперед, пренебрегая красным светом светофора… Вот так, добропорядочные жители Стокгольма никогда не связываются с криминалом!

Нас погнали на катер. Он не настолько велик, чтобы комфортно могли разместиться четыре женщины и трое дюжих мужиков. Любая волна покруче отправит нас на корм рыбам. Кроме того, внизу явно какие-то запасы, потому нас оставили на палубе. Холодно, темно, страшно. Один плюс – рты освободили и руки тоже. Мы сидели, сбившись в кучу, потому что так теплей, даже Вилте прижалась к моему боку.

Куда нас везут? Позвонить бы, может, смогут перехватить по пути? Но мой телефон остался валяться в коридоре того зала… Если бы я только знала, что меня ни разу даже не обыщут!.. Но за столько времени телефон уже сто раз сел, а там, где нас держали, сигнала явно не было.

* * *

И снова та же картина: когда утром полиция явилась по очередному адресу, там остались только следы пребывания многих людей.

А еще страшные свидетельства того, что творилось в подвалах: окровавленные тряпки, распятия, масса приспособлений самого садистского толка, настоящая пыточная.

Группу Дага вызвали туда рано утром, только увидев, что творится внутри, они поняли, что снова опоздали на несколько часов.

– Они опережают нас на шаг, знают все, если способны убить и уйти перед самым нашим приходом.

Это, несомненно, была база той самой банды, некоторые приспособления для пыток точно такие, как мелькали в ролике. Фрида схватилась за горло:

– Даг, если Линдберг попала в этот кошмар, я никогда себе не прощу.

– Почему?

– Да потому что не нужно было давать ей фотографии.

– Это не твоя вина, на встречу с Маргит, не предупредив ни тебя ни меня, она пошла самостоятельно, этого ты ей не поручала.

Справедливо, но мучений Фриды не облегчило.

Но это оказались не все сюрпризы и находки. В одной из дальних каморок лежал труп женщины – страшно бледной, измученной, умершей явно от внутреннего кровотечения. Труп забрали эксперты…

У Фриды отлегло от сердца, когда она поняла, что это не Линн.

Эксперты провели вскрытие, сняли отпечатки пальцев и предоставили результаты быстро. Результаты, которые заставили Бергмана срочно собрать группу Вангера.

Даг озвучивал страшные находки и выводы экспертизы, с трудом разжимая зубы:

– Это база банды. Здание частично используется под склад, а в подвале проходили пытки и съемки роликов. Улик больше чем достаточно, как и отпечатков пальцев наших старых знакомых. Эксперты проверили, нашли массу совпадений отпечатков и Улофа Микаэльссона, и Анны Свенссон, и Леннарта Викстрёма, и Маргит Стринберг, и Ханса Лейна, который тоже давно в розыске… Труп тоже опознан, это Анна Свенссон, она же Паула Якобс, умерла от внутреннего кровотечения, вызванного ранением легкого. Агнесс сказала, что, окажи ей помощь сразу, могла бы выжить.

Фриду почему-то задело то, что Вангер назвал патологоанатома по имени.

– Одна есть, – усмехнулся Бергман. – Перестреляли бы они, к черту, друг друга!

Даг сокрушенно покачал головой:

– Судя по всему, это ее ранили, когда пытались остановить фургон. Группа крови совпадает с кровью на асфальте и в машине, которую преступники угнали. Хуже всего, что там держали несколько девушек, их увезли незадолго до нашего появления, куда – неизвестно. Их долго держать живыми не будут – опасно, а мы не представляем, ни куда увезли, ни сколько у нас времени.

Снова и снова проверять, опрашивать, осматривать, прекрасно понимая, что каждая минута для кого-то может стать последней.

Бергман поинтересовался у Эка:

– А про отпечатки откуда известно?

– Каждый из них хоть раз как-то побывал в полиции, отсюда отпечатки. Программа хорошая, удобно пользоваться, эксперты не нахвалят.