Цвет боли: черный

Вангер был готов уничтожить глупую клушку в застиранном халате, потому что в записки было несколько слов, повергнувших их с Фридой в шок: «Твою красотку вернем тебе по частям».

– Сказал, что придет молодой красивый парень…

– Почему вы сразу не сказали?!

– Я… я… боюсь…

Фрида уже вызывала машину, чтобы забрать женщину в участок.

– Вы задержаны за препятствие следствию. Переоденьтесь.

Полицейские приехали быстро, забрали соседку Викстрёма в участок. Даг с Фридой снова уселись в ее авто.

– Только не гони, некуда.

Фрида в ответ усмехнулась. Неужели Вангера, который не боится пуль, пугает экстремальная езда?

– Я бывал в аварии…

Кого извещал Викстрём, Юханссона?

– Нужно ему позвонить, он должен знать.

Но тут раздался другой звонок. Вангер слушал с мрачным видом, потом кивнул Фриде:

– Поехали на Седру, есть плохие новости.

* * *

Текли минуты, наверное, часы, может, даже дни. Понять, сколько их прошло, невозможно. Время остановилось. Если где-то там, за пределами этого подвала, и существовала жизнь, то нас она никак не касалась. Вилте и Габи увели, а обратно притащили едва живых, особенно досталось Вилте.

Что это? За что?!

Сильные, здоровые мужики резвились, отрабатывая умение владеть плетью на живых людях, а не на боксерских грушах. То, что плети снимали кожу, их мало волновало.

Я находилась в состоянии, мало похожем на вменяемое. Ум просто отказывался верить, что такое может быть в моем любимом городе Стокгольме! Где-то там наверху спокойно ходили и ездили люди, они спускались в метро или садились на велосипеды, шли пешком, прогуливались, торопились на работу, спешили на свидания или просто в клуб отдохнуть после рабочего дня, не подозревая о кошмаре, творившемся где-то рядом.

Я пыталась понять, в Стокгольме ли мы или где-то вне его. Габи ответила, что в Стокгольме и даже не на окраине, а недалеко от центра, хотя откуда она могла знать? Я понимала, что либо перестану думать о той нормальной жизни, либо просто сойду с ума. Кажется, второе было бы легче и даже предпочтительней. А ведь меня не мучили, не пытали, я даже не видела, как это делают с моими подругами по несчастью, я всего лишь видела их едва живых после сеанса.

Был еще один выход: я села, привалившись спиной к стене, потому что лежать на окровавленном тряпье неприятно, и принялась вспоминать нашу с Ларсом жизнь. Вспоминала с самой первой встречи в баре, организованной Йозефом Лесснером, вспоминала самого растрепанного, вечно счастливого Йозефа, его привычку называть людей чужими именами… Вспоминала, как Ларс проводил меня, как поцеловал запястье… потом замок… комнату Мартина и свой ужас от трансвеститских тряпок… то, как Ларс напоил меня отменным вином, как я подвернула ногу на камнях на берегу, как он нес меня домой на руках… вспоминала сидение на ковре перед камином, беседы о берсерках… флоггеры, пирсинг, даже повешение… даже чертов клуб в Дубае и Марианну…

Это была прошлая жизнь, теперь мало верилось, что она повторится хотя бы в какой-то степени. Я слишком много знаю теперь, чтобы оставлять в живых. Но что бы ни случилось, эти уроды не должны понять, что я беременна, иначе будут особенно жестоки.

Вилте и Габи мучили, а нас с Тиной не трогали. Почему, хотят выкуп? Но тогда бы держали отдельно и с завязанными глазами. Нет, убьют обязательно, только сначала поиздеваются. Хильда сволочь, она ведь понимала, куда меня вызывает. Убью! – решила я и хмыкнула, потому что добраться до предательницы Хильды мне явно не светило. Надо же так влипнуть!

За дверью шум, видно, что-то случилось. Мы потеряли счет времени, что сейчас – день, ночь, сколько дней вообще прошло? Сначала я пыталась считать, но быстро поняла, что это невозможно, не будешь же заниматься этим без остановки. Да и зачем?

Снаружи нашей темницы что-то творилось, по голосам понятно, что кого-то привезли, но новость не слишком приятная для наших охранников, во всяком случае, ругань стояла отборная.

Перепугавшись, мы сбились в кучу, словно могли защитить друг дружку.

Вдруг дверь открылась, вошел один из наших охранников, на лице которого откровенно читалось полное отсутствие IQ как такового. Коэффициент бывает высокий, средний, низкий, а бывает вот такой, то есть никакого. Просто машина по переработке продуктов на г… а еще по причинению боли другим.

Он оглядел нас и ткнул в меня пальцем:

– Эй, с тобой кое-кто хочет поговорить. Иди за мной.

Не подчиниться невозможно, пришлось идти. Неужели и меня намерены насиловать? Я так легко не сдамся, прежде чем со мной что-то сделают, успею покусать всех и впрыснуть в раны яд. Откуда яд? За эти дни выработала достаточно.

Но недоумок привел меня в какую-то каморку, где на кровати лежала, вернее, полулежала женщина. Втолкнул и закрыл дверь. Я пригляделась. Больная попыталась приподняться, было видно, что она умирает.

Я не поверила своим глазам.

– Анна?!

– Что, так плохо выгляжу, что не сразу узнала?

На моем лице настоящий ужас. Эта серая развалина действительно оказалась Анной.

– Что с тобой?!

– Твоими молитвами.

– При чем здесь я?