Цвет боли. Красный

Вот в наличии льда я не уверена, но он находится в морозилке. Пока я достаю напиток и лед, Марта приходит в кухню сама.

— Мда… действительно укомплектовано всем. И полный холодильник тоже. Может, на сегодня уже хватит? Давай завтра продолжим, а то мне пора…

— Ладно, давай завтра. Я только возьму рисунки, еще посмотрю.

— Хватит тебе бояться, бэдээсэмщица несчастная! Пойдем уже, успеешь еще потрястись.

Но я все равно заталкиваю папки в сумку.

Дома снова раскладываю их, чтобы побояться, со вкусом и с досадой обнаруживаю, что самые интересные — со схемами связывания — не взяла. Они где-то остались лежать…

Ларс звонит вечером:

— Как ты?

— В порядке.

— Как грудь?

— Нормально, заживает, я машу рукой, словно грудь не моя, а чужая.

— Ты никуда сегодня не ходила?

— Была в комнате…

— Жива осталась? Чем сейчас занимаешься?

Я хихикаю.

— Что, Линн? Отвечай!

— Рассматриваю рисунки.

— Ты там?

— Нет, я дома, взяла их с собой.

Пару мгновений он молчит, потом тихонько вздыхает:

— Знаешь, чего я сейчас больше всего хочу?

Я уже подозреваю, но все равно шепотом интересуюсь:

— Выпороть меня?

— Тьфу! Нет, затащить тебя в постель.

— Ларс!

— Вернусь через неделю, так и сделаю — затащу и выпущу только после Нового года. Линн, если бы ты знала, как я этого хочу!.. Все, отключайся, не то я сорвусь и прилечу сегодня. — Я не успеваю сказать, что это было бы замечательно, как Ларс снова вздыхает. — Но мне нельзя, Линн, никак нельзя. Да и тебе тоже, насколько я помню. Придется обоим терпеть. Зато потом отыграюсь за все.

На следующий день Марта звонит сама:

— Ну, саба, идем досматривать твои страсти?

— Да, пойдем, я вчера не взяла самые интересные рисунки, те, что со схемами связок.

— А остальные уже изучила?

— Почти все.

В квартире Марта сразу просит сварить кофе:

— Я без него просто засыпаю.

Когда кофе готов, я обнаруживаю ее стоящей перед большими колодками.

— Слушай, если в таких надолго оставить, то можно и шею свернуть. Ты скажи Ларсу, чтобы осторожней, твоя шея вряд ли на это рассчитана.

— Думаю, он сам понимает. Действительно тяжелые. Тут рисунки нигде не валяются, мы их куда-то вчера уронили?

— Нет, — Марта разводит руками.

Папка со схемами обнаруживается в шкафу, где лежали остальные до того, как мы их вытащили.

Мне становится не по себе:

— Марта, мы не убирали рисунки в шкаф, я это хорошо помню.

— Да ладно тебе с этими рисунками. Нашла же!

— Давай, попьем кофе и пойдем отсюда, что-то мне не нравится.

— Что именно? Трусиха. Знаешь, рассказывают, что маркиз де Сад садился обедать прямо под висящими трупами, и ничего, даже аппетит не портился.

— Знаю, но я не садистка. Такое ощущение, что здесь после нас кто-то был.

— Ну и что, может, у какой-нибудь горничной ключи есть. Увидела разбросанные рисунки и навела порядок.

— Может.

Но спокойствие устанавливается ненадолго, мне все равно не по себе.

— Ты хоть Ларса не пугай, а то решит, что психопатка.

Марта права, Ларсу мои страхи выдавать не стоит, может, правда тут убирался кто-то? Но неужели он доверяет горничной что-то делать в комнате боли?

* * *

— Поздравляю, у нас действительно маньяк. Или маньячка. Или пара маньяков.

Вангер расстроен, очень расстроен. Убийство Кайсы Стринберг осталось нераскрытым, хорошо хоть газетчики не теребят и родные не наседают. А теперь вот еще одно повешение. Бергман вызвал к себе, в коридоре на бегу сунул в руки папку:

— Свеженькое по ваши души. Разбирайтесь.

— Что это?

— Еще одна дура в веревках. Очень похоже на первое. Бери Фриду и езжай туда. Группа уже отправлена.

Фрида на зов Вангера кивнула, выключила компьютер, поспешно убрала разложенные на столе папки в сейф и потянулась за курткой. Сколько ни ставь следователям компьютеры, сколько ни давай ноутбуки, они все равно не уничтожат папки и бумажные носители. В бумагах есть свое удобство, информация видится иначе, во всяком случае, тем, кто начинал работать с бумагами.

Но взять куртку Фрида не успела, обернулась, услышав ругательство Дага:

— Черт!

— Что такое?

Вангер открыл папку и теперь показывал содержимое напарнице:

— Адрес посмотри.